Вера наполняла жизнь царя глубоким содержанием, помогала переживать многочисленные невзгоды, а все житейское часто приобретало для него характер малозначительных эпизодов, не задевавших глубоко душу. Вера освобождала от внешнего гнета, от рабства земных обстоятельств. Русский философ Г. П. Федотов очень метко назвал Николая «православным романтиком»… По словам хорошо знавшего царя протопресвитера армии Г. И. Щавельского, «Государь принадлежал к числу тех счастливых натур, которые веруют не мудрствуя, и не увлекаясь, без экзальтации, как и без сомнения. Религия Давала ему то, что он более всего искал, — успокоение. И он дорожил этим и пользовался религией как чудодейственным бальзамом, который подкрепляет душу в трудные минуты и всегда будит в ней светлые надежды». Разумеется, все это пришло к Николаю позже, но основы этого были заложены в детстве.

Было еще одно качество, в какой-то мере врожденное, а в значительной мере благоприобретенное, которое называли «обольстительностью».

«Император Николай II, — писал русский историк-эмигрант С. С. Ольденбург, — обладал совершенно исключительным личным обаянием… В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз, он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской. Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу. Эти природные данные еще более подчеркивались тщательным воспитанием». «Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели ныне царствующий император Николай II», — писал граф Витте уже в ту пору, когда, по существу, являлся личным врагом государя. Воспитанность, под коей понимались хорошие манеры и то, что в старину называли «благонравием», было плодом усилий тех, кто учил цесаревича, и в значительной мере результатом его собственных регулярных усилий.

В 1877 году, когда Николаю было девять лет и он перешел из женских рук в мужские, его главным воспитателем стал пятидесятидвухлетний генерал от инфантерии Григорий Григорьевич Данилович, директор 2-й Санкт-Петербургской военной гимназии, составивший, а затем и осуществивший программу обучения цесаревича, рассчитанную на 12 лет: 8 лет — гимназический курс и 4 года — университетский, правда, с известными коррективами, что заставило потом увеличить время обучения еще на один год. «Г. Г. Данилович, — писал видный дипломат А. П. Извольский, — не имел других качеств, кроме ультрареакционных взглядов». Однако действительным наставником и воспитателем Николая был учитель английского языка Хетс, очень одаренный и очень обаятельный человек, преподававший еще и в Царскосельском лицее. Ему Николай был обязан великолепным знанием английского языка и любовью к спорту.

«Карла Осиповича», как обычно называли мистера Хетса, можно было считать и воспитателем и нянькой, ибо он был глубоко предан всей семье, приютившей его, и искренне любил своего воспитанника. Он был чистейшим идеалистом, прекрасно рисовал и занимался многими видами спорта.

Особенно любил он конный спорт и сумел передать это увлечение Николаю, тем более что цесаревич с удовольствием служил в лейб-гвардии Гусарском полку.

Николай был невысок ростом, но очень хорошо развит физически, имел прекрасную осанку и значительную силу.