|
Остановившись у окна, я стал наблюдать за уличным движением. Только в четверть пятого мы выехали со стоянки на Девятой авеню и направились к центру города. Вулф лишь сказал, что Дакос сообщил ему кое какие сведения, которые мы обсудим дома. Он не любит разговаривать, передвигаясь пешком или в автомобиле. В гараже Том сообщил, что незадолго до полудня приходил полицейский – проверить, на месте ли наша автомашина (она тогда была на месте), другой городской служащий появился около четырех часов и хотел знать, куда я уехал. От гаража до старого особняка на Западной Тридцать пятой улице нужно было пройти пешком полквартала – хороший моцион для Вулфа. Если бы я подвез его прямо к дому, то, возвращаясь из гаража, мог обнаружить на крыльце полицейский пост. Сейчас у входа никого не было. Поднявшись на семь ступенек, я позвонил. Посмотрев сквозь прозрачную лишь изнутри стеклянную панель, встроенную верхнюю часть входной двери, Фриц снял цепочку и впустил нас. Когда я вешал пальто Вулфа, он спросил Фрица: – Специалист по взрывным устройствам уже был? – Да, сэр. Двое. Они и теперь в Южной комнате. Кроме них приходили еще пять человек. Телефон звонил девять раз. Поскольку вы не были уверены относительно ужина, я не стал фаршировать каплуна, а потому ужин может немного запоздать. Ведь уже почти пять часов, мы могли приехать и позднее. Пожалуйста, принеси мне пива. Тебе, Арчи, молока? Но я проголосовал за джин и содовую воду, и мы направились в кабинет. Почта лежала у Вулфа на столе под пресс папье, но он, устроившись поудобнее в кресле, изготовленном по специальному заказу, отодвинул корреспонденцию в сторону, откинулся на спинку и закрыл глаза. Я ожидал – даже надеялся, – что Вулф начнет привычное упражнение с губами, то выпячивая, то вновь втягивая их. Однако ничего подобного не произошло. Он просто сидел, наслаждаясь домашним уютом. После нескольких минут молчания я начал: – Не хочу быть назойливым, но, возможно, вам будет интересно знать, что дочь Пьера Дакоса, по имени Люси, участница фемдвижения. Не просто попутчица, а всамделишная. Она… – Я отдыхаю, – открыл глаза Вулф. – И тебе хорошо известно, что я не терплю варварских сокращений. – Извините. Активная участница феминистского движения за уравнение женщин в правах с мужчинами. У нее три книги Симоны де Бовуар, – той, что, по вашему собственному признанию, вполне прилично может писать по французски, – и целая полка других авторов, о которых мне приходилось слышать и чьи сочинения вы неоднократно принимались читать, но бросали, не выдерживая до конца. Кроме того, ей не нравится, когда в ее комнату заходят посторонние мужчины. Я рассказываю обо всем этом лишь для того, чтобы поддержать разговор, хотя вы, как видно, собираетесь отмалчиваться. Вошел Фриц с напитками. Я почему то не люблю что либо брать прямо с подноса, который держит в руках Фриц, а потому подождал, пока он поставит поднос на стол Вулфа, и только тогда перенес на свой стол джин и содовую воду. Из ящика стола Вулф достал массивную золотую открывалку – подарок клиента, – которой откупорил бутылку. Наливая в бокал пиво, он сказал: – Мисс Дакос работает программистом на компьютере в Нью Йоркском университете. Обычно возвращается домой в половине шестого. Организуй встречу и поговори с ней. – Может отказаться разговаривать с мужчиной, – заметил я, откидываясь на спинку стула. Судя по всему, Вулф приготовился посвятить меня в кое какие детали. – Она согласится, когда узнает, что речь пойдет об отце. Мисс Дакос была сильно привязана к нему и вместе с тем очень хотела избавиться от этой зависимости. |
