— Ну, как ты тут? — говорит Нина Викторовна и тотчас берет Анюту на руки. Сразу становится легче.

И пошел кружиться вечер. Леша, папа. Леша приносит хлеб и триста граммов масла. Папа — рыбу на завтрашний обед. Врывается в дом Юля. Она начинает деятельно помогать. Хватает пузырек с вазелиновым маслом и сует его на кухне в чужой чайник. На беду это оказывается чайник Ольги Сергеевны.

— Я, конечно, ей ничего не сказала, — говорит Нине Викторовне Ольга Сергеевна, — но подумайте сами: чай с вазелиновым маслом. Я понимаю, ребенка надо смазывать теплым вазелиновым маслом. Но все же немного внимания. Ведь ребенок не захиреет, если вы поставите свое вазелиновое масло в свою же собственную кастрюлю.

А Юля забыла о вазелиновом масле. Она сидит перед зеркалом и очень внимательно смотрит на себя.

— Константин Артемьевич, — говорит она, — ну как, по-вашему… Я интересная? Или нет? По правде!

— Если по правде, интересная — это, пожалуй, несколько сильно. Но в тебе есть изюминка. А это гораздо важнее. Вот я тебе расскажу про себя. В Эривани у нас была одна девушка. Училась она в гимназии Шах-Арутюновой. Так вот она…

Юля уже не слышит: возвращаются из академии Андрей с Володей.

— По-моему, этот Володя совсем забыл дорогу домой, — говорит открывшая им дверь Ольга Сергеевна.

— А вам-то что до этого? — сердито отвечает Саша.

— Боже! Боже! — стонет соседка. — Была такая тихая, такая кроткая девочка, такой обаятельный ребенок, слова грубого, бывало, не услышишь. Нет, замужество не каждую женщину облагораживает.

Саша, которую замужество нисколько не облагородило, косится на нее исподлобья. У Саши зуб на соседку. Она не забыла и вовек не забудет, что Ольга Сергеевна сказала сегодня утром: «Никогда в жизни не видела такого беспокойного ребенка, как эта Анюта».

Саша стирает пеленки, Андрей полощет и выжимает. Леша в коридоре кричит в телефонную трубку:

— Эй, что сегодня задано по алгебре? Что? С ответом не сходится?..

В столовой Юля поет под гитару:

— «Ночь светла-а! Ночь тепла-а!»

Константин Артемьевич очень горячо и очень громко рассказывает Нине Викторовне, какой интересный случай был сегодня в их юридической консультации.

— Понимаешь, приходит женщина и говорит…

— Странно, — обращаясь к стене и насыпая в кофейник кофе, произносит соседка Ольга Сергеевна, — от шума у меня опухают ноги. Это нервы… да, нервы… Андрей Николаевич, — голос соседки вдруг становится ласковым, разве это мужское дело — стирать пеленки?

Самое что ни на есть мужское. Вы разве не знали?

«Ночь тепла-а!» — поет в столовой Юля.

Леша, который давно привык готовить уроки под аккомпанемент Юлиной гитары, бросает ей через плечо:

— Юлька, давай вот эту, про поцелуй, под нее здорово решать уравнение с двумя неизвестными.

— «Поцелуем дай забвенье!» — послушно поет Юля.

Остроумный Володя молчит и во все глаза смотрит на Юлю. Ужин. Андрей утверждает, что никто не умеет так жарить картошку, как Саша.

— Я тоже люблю свою жену, — говорит Константин Артемьевич, — но никогда не теряю объективности. Будем суровы и откровенны: картошка пересолена и пережарена.

— Попробуй, — говорит Нина Викторовна, — попробуй кормить, гулять, убирать, стряпать…

— …готовиться к экзамену по политэкономии, греческой литературе… — вставляет Саша.