Энн пересекла пустыню и оказалась в прекрасном лесу, полном эльфов; она чувствовала на себе их руки, и духи запели чудную песню. Теперь лица, склонившиеся над ней, ждали, когда она освободится от искушающего дьявола прошлой жизни… Энн поняла, что очистилась и теперь принадлежит им. Дьявольские духи убиты, вышли из нее, и она чиста… Ритуал можно было завершить… Ее осторожно раздевали, умащивали маслами, гладили нежную плоть… тело болело, но женщины так ласково массировали ее, готовя, медленно проникая в нее и что‑то растягивая. Энн кричала, пыталась оттолкнуть их, но они шептали какие‑то нежные слова, и она слышала тихую музыку…

Ее заставили выпить теплую жидкость, потом вылили на нее еще масла, и две стражницы стали нежно массировать интимные места; она корчилась под их руками, завывала от агонии и удовольствия, а потом пришли ее новые братья и духи, которые будут теперь принадлежать ей, они сменят других, оставленных позади, изгнанных. И каждый из них склонялся над ней под пение сестер, и братья один за другим входили в нее, а музыка звучала все громче и громче, и птицы летали высоко над головой, и острые стрелы боли пронзали ее время от времени, сменяясь волнами экстаза, и снова и снова духи входили в нее. Это продолжалось бесконечно; они держали ее, не оставляли, пока не вернулись сестры и не стали целовать, проникая все глубже в нее, пока она уже перестала что‑то чувствовать и слышать. Музыка смолкла, комната погрузилась во тьму, прошлая жизнь ушла.

Энн шевельнулась, пытаясь понять, сон ли это. Она села и огляделась. Увидела людей, ожидающих ее. Ее долго здесь не было, и она удивилась, как их много. Но узнала всех и, плача, протянула к ним руки, и все они обнимали ее… Она стала женщиной, посвящение закончено, и она теперь всем им сестра. Ей дали в награду еще таблетку ЛСД, и на сей раз она воспарила вместе с ними в одной стае, одетая в белое, а потом братья и сестры снова пришли к ней, и на этот раз она была одной из них, они целовались… Она так же касалась сестер, как и они ее. Они объяснили, что теперь она тоже имеет такое право, и это было ее выражение любви к ним и их – к ней.

В следующие несколько недель она много раз участвовала в ритуалах, когда кто‑то еще появлялся в доме на Уоллер‑стрит. Новичков приветствовала Сан Флауэр, девушка со светлыми волосами, перевитыми цветами, и нежной улыбкой… Сан Флауэр, которая когда‑то была Энн. Она жила в основном на ЛСД, и никогда в жизни не была так счастлива. Через три месяца после прихода один из братьев забрал ее к себе. Звали его Мун. Он был худой, высокий, красивый, с серебристыми волосами и ласковыми глазами, он брал ее к себе почти каждую ночь и баюкал. И чем‑то напоминал Лайонела. Девушка повсюду ходила с ним, и часто он оборачивался к ней с таинственной улыбкой:

– Сан Флауэр… Иди ко мне…

Она знала теперь, как приготовить ему дозу из травок, какие наркотики принести, как ласкать его тело. А когда появлялся новичок и они совершали ритуал, именно Сан Флауэр приходила с сестрами первая и поливала того теплым маслом, приветствуя приход нового члена секты. Ее ловкие пальчики готовили новеньких для остальных. Мун очень гордился ею и давал лишние таблетки. Было странно, как переменилась ее жизнь, наполнившись яркими красками, людьми, которых она любила и которые любили ее. От проклятого одиночества прежней жизни не осталось ничего. Энн забыла всех их, и когда вдруг весной Мун, потрогав живот своей подружки, сообщил, что у нее будет ребенок и она не сможет пока участвовать в ритуалах, девушка заплакала.

– Не плачь, малышка, любимая… Ты должна приготовиться к более великому ритуалу, мы все будем с тобой, когда этот маленький лунный лучик пронзит небеса и снизойдет к тебе. Но до тех пор…

Мун уменьшил ей дозу, хотя и разрешал курить марихуану сколько угодно. Он смеялся, когда у нее удвоился аппетит. Ребенок уже начал шевелиться, когда она как‑то вышла на улицу и увидела лицо, показавшееся знакомым по прошлой жизни.