|
Ведь сама она не хотела ждать. Поэтому через минуту Джейсон уже нее ее в свою постель как тряпичную куклу; аккуратно положив девушку поверх одеяла, стал раздевать ее. На Вэн были только шорты, рубашка без рукавов, трусики и лифчик. Она чувствовала себя маленькой девочкой; раздеваясь, он отвернулся, чтобы не смущать ее. Он ласкал ее нежно, чувственно, и она стонала в экстазе. Наконец разразилась гроза – реальная то была гроза или просто часть того, что она сейчас чувствовала? Когда все уже случилось и он лег с ней рядом, она улыбнулась ему, а дождь колотил по подоконнику. На простыне была кровь, но, казалось, это его не беспокоило. Он снова и снова повторял ее имя, касался лица, целовал тело… Потом Джейсон снова раздвинул ее ноги, и она, ощутив там его язык, застонала, и он снова вошел в нее. На этот раз молнии сверкали не на небе, а у нее в голове; Вэн в экстазе выкрикивала его имя, чувствуя, словно его сильные руки куда‑то уносят ее.
30
Начали! Режиссер прокричал это в одиннадцатый раз, и Валери пошла через площадку. Красная краска текла из ушей, из глаз, по щекам и из носа. Каждый раз приходилось ее смывать и все начинать сначала. Это было ужасно скучно, но, может, потом она станет большой звездой… Вэл надеялась, что ее заметят… Она будет играть с Ричардом Бартоном, или Грегори Пеком, или Робертом Рэдфордом… Впрочем, и с Дастином Хофманом не так уж плохо… Режиссер кричал «начали» уже в девятнадцатый раз, и Вэл снова шла, и краска затекала в волосы, а он вопил, что состав краски не тот. Когда наконец он крикнул: «Сняли!», Валери ушла со съемочной площадки, так и не узнав, что Фэй все видела и очень страдала за дочь. Это жалкая, ничтожная роль, рассказывала она Варду. И ужасная. – Неужели нельзя было найти что‑то поприличнее? – Но, может, она хочет всего достичь самостоятельно, Фэй? Как ты когда‑то. – С тех пор прошло почти тридцать лет, времена изменились. А она совсем не умеет играть. – Как это можно определить по такой маленькой роли? Он пытался быть справедливым; ему казалось, что Фэй слишком придирчива. – Она не в состоянии даже пройтись как следует. – А ты могла бы, если бы тебе налили черт знает что в нос и уши? Лично я думаю, что девочка чертовски азартна. – А по‑моему, она чертовски глупа. Но скоро Вэл дали еще одну роль, правда, не лучше первой. Однако девушка радовалась, хотя Фэй снова ворчала. Она пыталась тактично выяснить, неужели дочери нравятся такие фильмы, но для Валери вопросы матери были просто оскорблением. В ее глазах стояла откровенная ненависть. – Ты вообще начинала с мыльных реклам про кукурузные хлопья и кашу. Я начинаю с крови, это одно и то же. И однажды, если только захочу, буду лучше тебя. Это была амбициозная цель, и Вард, наблюдая за ссорой женщин, почувствовал жалость к дочери. Вэл рвалась к соревнованию с Фэй, забыв себя, в отличие от Энн, которая, казалось, наконец вернулась в семью. Она повзрослела и полюбила новую школу. Обзавелась подругой – проводила все время с девочкой, несколько лет назад потерявшей мать. Овдовевший отец любил дочь до безумия, с удовольствием возил подруг повсюду – на шоу, на игры. Для Нарда и Фэй это было просто благом. После последней награды Фэй у них совсем не осталось свободного времени, и супруги были благодарны Биллу Стейну, взявшему на себя заботу об Энн. Когда‑то дороги Варда и Билла пересекались, он казался неплохим человеком, и если баловал свою дочь, то ясно почему – она единственная, кто у него остался. И ему не на кого больше изливать свою нежность. Он дарил Энн хорошие вещи – свитер, маленькую красную сумочку, даже желтый зонтик от Джиорджио, когда однажды их застал дождь. И ничего взамен не хотел. Она казалась ему очень одинокой, у родителей не хватало времени на дочь, и он рад был Что‑то сделать для девочки, как и для сноси Гейл. |
