— Простите, если я задел ваши религиозные чувства, — сказал Козлов более мягким голосом.

— Вы не задели меня, — ответила она.

— Но и не убедил?

Франсуаза взглянула ему прямо в глаза:

— Нет.

Откинув голову назад, Козлов засмеялся:

— Ну что ж, тем лучше! Я был бы в отчаянии, если бы сделал вас своей последовательницей!

— Почему же?

— Потому что не слишком весело быть таким, как я!

Он отпил еще глоток и поморщился:

— Ну и гадость! Слишком приторно!

Фредерик поднял с пола какую-то книгу и рассеянно перелистывал ее. Теологическая дискуссия явно не занимала его. Это был плотный, светловолосый и трудолюбивый юноша. Что, собственно, она делает с ними двумя в этой накуренной комнате, спросила себя Франсуаза. Она взглянула на часы — половина седьмого. А Патрик-то ждет ее! Она всполошилась:

— Мне нужно бежать!

Козлов не стал ее удерживать.

К счастью, Патрик все еще понуро сидел в кафе перед пустым стаканом. На его добродушном лице ясно читались все сорок пять минут ожидания. Франсуазе даже не пришло в голову обмануть его. Все между ними должно быть простым и ясным. Это было основой их отношений. Она извинилась за опоздание, он поцеловал ее в щеку, затем она устроилась на диванчике рядом с ним, заказала апельсинового соку и с веселым оживлением рассказала о лекции и о посещении Козлова.

— Как жаль, что ты не мог быть со мной! — воскликнула она.

— У меня завтра утром зачет, — сказал Патрик. — Видишь, я даже захватил конспект, чтобы подзубрить, пока жду тебя!

Она увидела тетрадь на столе и одобрительно кивнула:

— Молодец!.. И все же мне досадно, что тебя не было!.. Козлов был на высоте. Он и лекцию читал великолепно, но особенно интересно говорил дома… Конечно, понятия у него дикие, в Бога он не верит. Вернее, полагает, будто не верит, в то время как все его искания доказывают его близость к Богу.

— Это не так уж оригинально, — проворчал Патрик. — Их хоть пруд пруди, таких героев, которые отрицают Бога из гордыни.

— Но он вовсе не горд, скорее наоборот!

— Значит, он пытается обмануть других и самого себя.

— Нет, он искренен, в том-то и беда. Тебе нужно с ним познакомиться…

Франсуаза взяла его за руку и добавила:

— Я люблю, когда тебе нравятся люди, которые нравятся мне.

Патрик неопределенно улыбнулся и ничего не ответил. Франсуаза смотрела на него, но видела Козлова в клубах дыма и слышала его настойчивый голос… Какая скверная у него квартира! Кто ему готовит? Как трогательно, что мужчина в его возрасте так нежно привязан к матери! И как не вяжется скептицизм его речей с живым теплом, которое ощущаешь, когда общаешься с ним. А может, за его неверием, за его насмешливостью скрывается целомудрие? Любопытно, о чем они сейчас спорят с Фредериком, пока она сидит в этом кафе, чувствуя лишь привычный покой взаимной любви? Патрик протянул ей тетрадь.

— Проэкзаменуй меня немножко, ладно? От страницы пятидесятой до семьдесят пятой.

Тетрадь в черной клеенчатой обложке, мелкий почерк Патрика (он писал зелеными чернилами), две руки на столике — все это было так реально, что, казалось, на всем свете нет ничего реальнее! У Франсуазы появилось ощущение, будто, проблуждав по тропам, которые никуда не вели, она снова вышла на прямую дорогу. Ей захотелось нежности, тепла.

— Давай! — сказал Патрик. — Я готов.

На первый же ее вопрос он ответил без запинки, слово в слово по конспекту. Глаза его за стеклами очков выразили глубокое удовлетворение.