|
Не будь он человеком здравомыслящим, мог бы подумать, что перед ним собака, понимающая, что она собака, и не очень-то довольная существующим положением вещей. Равным образом пес явно знал, что мистер Абернати — не собака (в общем и целом собаки воспринимают людей как очень больших собак, обучившихся всяким трюкам типа хождения на двух ногах, и подобные фокусы достаточно быстро перестают производить на собак впечатление). Это навело мистера Абернати на мысль, что перед ним воистину очень умный пес — чертовски умный. Животное явно было не в восторге от него, и мистер Абернати поймал себя на том, что его одновременно и раздражает, и слегка огорчает разочарование таксы.
Мистер Абернати посмотрел на пса, потом на маленькую фигурку гостя, потом снова на пса, словно не был уверен, кто из них заговорит. — Конфеты или смерть! — в конце концов донеслось из-под простыни. На лице мистера Абернати отразилось полнейшее недоумение. — Что-что? — Конфеты или смерть! — повторил гость. Мистер Абернати открыл рот и закрыл обратно. Вид у него был словно у рыбы, впавшей в задумчивость. Похоже, он совсем растерялся. Он глянул на наручные часы, проверил, какое сегодня число — неужто он, пока шел отворять дверь, не заметил, как прошло несколько суток? — Сегодня только двадцать восьмое октября, — сказал мистер Абернати. — Знаю, — отозвался посетитель. — Я подумал, что неплохо будет опередить остальных. — Что? — переспросил мистер Абернати. — Что? — повторил гость. — Почему ты сказал «что»? — не понял мистер Абернати. — Это я сейчас спросил «что?». — Я знаю. Почему? — Почему что? — Ровно это я и спросил, — произнес гость. — Ты кто такой? — задал вопрос мистер Абернати. У него заболела голова. — Я привидение, — объяснил гость. — У-у-у! — добавил он слегка неуверенно. — Я спрашиваю, не что ты такое, а кто ты такой. — А! — Гость снял очки и откинул с лица простыню. Под простыней обнаружился бледный мальчик лет одиннадцати, с пушистыми светлыми волосами и ярко-голубыми глазами. — Я Сэмюэл Джонсон из пятьсот первого дома. А это Босвелл, — добавил он и указал на таксу, приподняв ее поводок. Мистер Абернати, недавно переехавший в этот город, кивнул, как будто услышанное подтвердило все его подозрения. Пес же, уловив свое имя, переместил седалище на крыльцо мистера Абернати и тоже кивнул. Мистер Абернати уставился на него с подозрением. — У тебя обувь разная, — сказал мистер Абернати Сэмюэлу. — Знаю. Я не мог решить, какие кроссовки надеть, и надел по одному из каждой пары. Мистер Абернати приподнял бровь. Он не доверял людям — в особенности детям, — которые не стеснялись демонстрировать признаки индивидуальности. — Ну так конфеты или смерть? — повторил Сэмюэл. — Ни то ни другое, — отрезал мистер Абернати. — Почему? — Потому что еще не Хеллоуин, вот почему. — Но я проявил инициативу. Учитель Сэмюэла, мистер Хьюм, часто говорил о том, как важно проявлять инициативу, хотя всякий раз, как Сэмюэл инициативу проявлял, мистер Хьюм ее, похоже, не одобрял, и это сильно озадачивало мальчика. — Вовсе нет, — возразил мистер Абернати. — Ты просто пришел чересчур рано. Это не одно и то же. — Ну пожалуйста, хоть шоколадку! — Нет. |
