|
Себастьян терял терпение. Почему эта карета так долго тащится? Он заставил себя думать о том, где станет жить. Интересно, как теперь выглядит особняк Херренгассе, сильно ли изменился? Когда в одиннадцать часов утра карета остановилась перед его бывшим жилищем и Себастьян отдал кучеру плату за путешествие, его охватило волнение. Ключи. Он оставил их у графа Банати. Себастьяном вдруг завладел страх, что граф умер, а его наследники их потеряли. Или что особняк разграбили. Но опасения его оказались напрасны. Когда он пришел к Банати, мажордом сообщил, что хозяин в отъезде, и отдал Себастьяну ключи, заверив, что он и граф время от времени наведывались в особняк на Херренгассе и там все в полном порядке. Ничего не пропало, вот только кровля требовала ремонта да во время последних дождей просочившаяся в дом вода немного попортила чердачные помещения. Себастьян поблагодарил мажордома и дал немного денег, а затем вернулся к Францу, который все это время караулил сундуки. Заскрежетали замки, скрипнули створки двери, Франц перенес багаж. Они распахнули ставни и окна, изгоняя затхлый воздух из помещения, которое так долго было нежилым. Себастьян показал Францу предназначенную для него каморку под самой крышей. Так они провели два дня в хозяйственных заботах, поскольку Себастьян весьма дорожил порядком в доме. Жизнь — это тоже алхимия, и всякий, кто знаком с «черным искусством», знает, что нельзя ставить перегонный куб где попало, нельзя наливать туда что ни попадя. Себастьян тщательно следил за тем, что ел, и, будучи гурманом, но не чревоугодником, часто наведывался на кухню, где Франц, готовя им еду, проводил много времени. На следующий после их приезда день Франц купил у торговца птицей жирную гусыню, и Себастьян стал строго поучать слугу: — Разве нам нужно столько жира? Ведь, насколько мне известно, сами мы не индюки и не гуси. Очисти мясо от жира. Затем свари гуся в бульоне, в подсоленной воде, куда добавлено немного токайского вина, осторожно сними накипь и выкипевший жир. После поджарь гуся с тимьяном и лавровым листом, время от времени поливая хересом, пока не появится хрустящая корочка. Мясо будет вкусным и сочным и, главное, без жира, который вызывает отрыжку и набивает брюхо, отчего люди преждевременно стареют. Франц выслушал, не в силах скрыть изумление, ведь он-то всегда считал, что жир — это главное в кулинарии. Хозяин и его слуга вместе пообедали в особняке на Херренгассе. Франц впервые в жизни попробовал постное мясо гуся, сдобренное токайским, хересом, тимьяном и лавровым листом, и воскликнул: — Хозяин, я за один день с вами узнал больше, чем за всю свою прошлую жизнь. — Ты еще так молод, — покачал головой Себастьян. — Но эта жареная гусятина без жира стоит целого курса философии. Себастьян спросил себя, что же молодой человек может знать о философии, потом вспомнил, что сам столько раз объяснял ему: поначалу это было искусство жить, но из-за болтунов, присвоивших себе право заниматься философией, она превратилась в «край туманных идей». — Франц, — обратился граф к слуге, — давай обмениваться уроками. Слуга несказанно удивился. — Да-да, — продолжал хозяин, — ты обучишь меня простоте, от которой я отвык благодаря общению с сильными мира сего. Вот ты, случайно, не знаешь даты своего рождения? — Пятого мая тысяча семьсот сорокового года, сударь. |
