— Ты у себя, Сеймур?

— Только вошел, — ответил тот, слегка задыхаясь. — Что это еще за история с Нью-Йорком? Надеюсь, ты шутишь?

— К несчастью, нет. У меня очень мало времени, и мне очень нужна твоя помощь.

В нескольких словах Алиса описала все, что с ней произошло со вчерашнего вечера: небольшой праздник с подругами на Елисейских Полях, провал в памяти после того, как она пришла на автостоянку, пробуждение в Сентрал-парке прикованной наручником к незнакомцу, и, наконец, кража мобильника, чтобы дозвониться ему, Сеймуру.

— Да ну тебя, Алиса! Хватит меня разыгрывать! Нам, ей-богу, сейчас не до развлечений! Работы полно. Тебя хочет видеть судья, он отказал нам в просьбе поставить на слушание дело Сикара. А Таландье…

— Да выслушай же меня, черт побери! — повысила голос Алиса.

На глаза у нее навернулись слезы, нервы явно сдавали. Даже на другом конце Атлантики помощник должен был уловить, как дрогнул у начальницы голос.

— Мне не до шуток! Я в опасности и могу рассчитывать только на тебя!

— Хорошо. Я понял. Успокойся. Почему ты не хочешь обратиться в полицию?

— Почему? Потому что у меня в кармане куртки чужая пушка, Сеймур. Потому что на блузке у меня пятна крови. Потому что у меня нет никаких документов. Вот почему я и не хочу обращаться в полицию. Меня просто-напросто упекут за решетку и не подумают ни о чем спрашивать.

— Но ведь трупа-то нет, — заметил помощник.

— Я в этом не уверена. И сначала мне надо выяснить, что со мной произошло. А в первую очередь снять с себя наручник.

— Что я могу для тебя сделать?

— У тебя мать американка. У тебя здесь родственники, знакомые…

— Моя мать живет в Сиэтле, ты же знаешь. Из родни в Нью-Йорке только двоюродная бабушка, которой девяносто пять лет. Старушка живет в Верхнем Ист-Сайде, если ты помнишь. Мы ее навещали, когда в первый раз приехали на Манхэттен. Уверяю тебя, у нее нет инструментов для снятия наручников, и она вряд ли сможет тебе чем-то помочь.

— Что же делать?

— Дай немного подумать. Может, придет в голову что-то толковое. Сама понимаешь, до того, как давать тебе какой-то адрес, нужно созвониться с хозяином.

— Согласна, но умоляю, действуй как можно быстрее.

Алиса повесила трубку и сжала кулаки. Гэбриэл посмотрел ей в глаза. Ему передавались вибрации «партнерши», он чувствовал ее гнев, ее отчаяние.

— А кто такой этот ваш Сеймур?

— Мой помощник в группе расследований и мой лучший друг.

— Вы уверены, что ему можно доверять?

— На все сто.

— Я не все понимаю по-французски, но мне показалось, что он не слишком торопится вам помочь.

Алиса ничего не ответила, и он продолжал:

— А гостиница? Там ничего не прояснилось?

— Нет, как вы сами могли слышать, раз слушаете мои разговоры.

— И рад бы не слушать, но не получается. Учитывая обстоятельства, надеюсь, мисс извинит мою нескромность, — насмешливо добавил он. — И как вы любезно напомнили, не я один нахожусь в этом неблагоприятном положении.

Алиса отвернулась, чтобы не смотреть на Кейна. Она была вне себя.

— Хватит меня изучать, — злобно процедила она. — Лучше позвоните! Наверняка вам есть кого предупредить: жену, подругу…

— Некого. Я свободен как ветер. По девушке в каждом порту — вот мой девиз. Я свободен, как музыка, что льется из-под моих пальцев!

— Ясно! Одинок и свободен. Я знаю мужчин такого типа.

— А вы? У вас есть муж или друг?

Она мотнула головой, отметая вопрос, но Гэбриэл почувствовал, что задел весьма болезненную точку.