Гном, облаченный в богатый наряд и с короной на голове, был, по всем признакам, король Калико. Он только что начал произносить речь. Для Ши эта речь практически ничем не отличалась от тех наводящих скуку и сон политических выступлений, которых он вволю наслушался и начитался в земном мире.

— …Мы не должны упустить момент… Производительность труда должна повышаться… Дисциплина в семье должна быть строже… Нам следует проявлять бдительность в отношении чуждых влияний, в особенности это касается подрывной деятельности затаившегося Руджеро… Нам необходимо изживать бюрократическую волокиту… Выявляйте тех, кто плетет заговоры против нас… Мое правление обеспечило процветание, несмотря на пагубные последствия и ущерб, причиненный моим никчемным предшественником, и недовольство оппозиционеров…

Один из гномов в рабочей одежде протиснулся сквозь толпу слушателей к самому балкону и обратился к оратору:

— Ваше величество! Позвольте сообщить вам последние новости!

Этот гном походил на стражника, которого Руджеро угостил алебардой, однако Ши еще не настолько привык к внешнему виду гномов, чтобы отличать их друг от друга. Калико повернулся к подошедшему гному и надсадно закричал:

— А что это ты, мошенник, перебиваешь меня, когда я обращаюсь к подданным с речью?

— Но, ваше величество, это важно! Обитатели земной поверхности вторглись…

— Здесь я решаю, что важно! — еще громче заорал Калико. — Вышвырните его вон!

Ши устремил взгляд на Руджеро, вернее, на то место, где парили в пространстве его глазные яблоки. Руджеро бормотал что-то невнятное, а по тому, как сверкали его глаза и бегали из стороны в сторону, можно было догадаться, что их хозяин пребывает в припадке бешенства. Вдруг шапка-невидимка очутилась в руке Руджеро.

Опередив Ши, который хотел задержать Руджеро, тот швырнул шапку-невидимку на пол и бросился по направлению к залу. Он быстро побежал вдоль стены мимо нескольких золотых и серебряных дверей, добежал до постамента со скульптурой, изображающей гнома, сражающегося с чудовищем. Руджеро напряг до предела все мускулы своего тела и опрокинул скульптуру, которая с грохотом свалилась на пол, превратившись в груду обломков. Старый гном вспрыгнул на постамент и, подняв свою алебарду над головой, пронзительно закричал:

— Гномы! Я — Руджеро Грубый, ваш законный король! Призываю вас сплотиться вокруг меня против этого напыщенного дурака и узурпатора!

На несколько секунд в зале воцарилась гробовая тишина. Один отважный гном подбежал к постаменту, бросился на колени и закричал:

— Приветствую тебя, король Руджеро! Это я, твой бывший премьер-министр Шуфенволлер! Приветствую нашего единственного и законного короля!

В зале начался невообразимый галдеж: гномы разом заговорили, заспорили, засыпали друг друга вопросами. Калико вопил, стоя на балконе, а Руджеро выкрикивал непристойности в его адрес с постамента, но их слова тонули в шуме неистовствующей толпы. Раздавались призывы брать оружие.

Все больше и больше гномов собиралось вокруг постамента, на котором все еще стоял Руджеро. Поначалу гномы не обнажали оружия, но сейчас оно угрожающе поблескивало в руках у многих. Зазвенела сталь, послышались крики раненых.

— Ознев, пошли, — сказал Ши и потащил принца за собой. Он предполагал, что зал собраний находится недалеко от западного входа, а поэтому они смогут найти дорогу и без Руджеро.

— Постой! — услышал он голос Ознева. — Принц не должен бросать товарищей в беде. Я должен помочь Руджеро в его борьбе за трон!

Принц стряхнул с себя его руку и стащил с головы шапку-невидимку. Как только он поднял руку, чтобы отшвырнуть ее, как это сделал Руджеро, Ши, наполовину обнаживший саблю, выхватил ее из ножен, размахнулся и саданул Ознева эфесом по голове.