«Все хорошо. Теперь все хорошо», – мурлыкал про себя Майк, прижимаясь губами к моим волосам, щекам, спускаясь к шее.

Позволив себе ответный ход – несмело обняв его за талию, я почему-то перестала испытывать неловкость и смущение. Подалась вперед, теснее прижимаясь к его груди, уткнулась носом в ложбинку между шеей и плечом. «Мой!» – пропело все мое существо, восторженно трепеща. И в ответ услышала: «Только твой».

И такая безудержная радость обрушилась на меня! Внутри все забурлило и закипело энергией. Захотелось петь и танцевать, выплескивать вовне переполняющее меня счастье. Решившись наконец посмотреть на Майка, я слегка отстранилась, переместив ладони, нестерпимо жаждущие прикосновений, с талии на его шею. Осторожно приоткрыла глаза и встретилась с пронзительным взглядом. Ласкающим, спрашивающим, ожидающим. И любящим безмерно, безгранично, безусловно.

Дыхание сбилось, по телу разлилось непонятное томление. Пальцы самовольно зарылись в спутанные волосы Майка и сжали его голову. Я не встретила сопротивления. Наоборот. Майк послушно склонился надо мной и прижался губами к моим губам. Ждал, что я начну бунтовать и вырываться? Тогда он ошибся.

Я тихонько вздохнула и прогнулась в талии, прижимаясь теснее к нему. Это стало последней каплей, которая прорвала плотину терпения Майка. Он смял мои губы своим ртом, жадно выпивая дыхание, прикусил, зализал, втянул в себя кончик моего языка. Горячая волна желания затопила меня, сметая напрочь остатки разума.

Мы целовались как безумные. Страстно, безудержно, отчаянно. Словно в последний раз. Освобождаясь от страха и напряжения, в котором пребывали последний год. Изгоняя тоску и стирая из памяти пережитые страдания. Растворяясь друг в друге, напитываясь каждой клеточкой тела счастьем и удовольствием. Празднуя триумф своей победы.

«У нас получилось, – раздался голос Майка в моей голове. – Мы живы».

– Живы, – повторила я, не узнав собственного хрипящего голоса, и закашлялась – сон в холодной Сонной комнате не прошел даром. – Оба.

– И вместе.

– Вместе-вместе, – бесцеремонно вмешалась мэдью Верука, возвращаясь в комнату и устанавливая поднос с множеством стаканов и пузырьков на прикроватный столик.

Она сделала вид, будто не заметила, что заставила нас отпрыгнуть друг от друга в смущении, и ловко принялась смешивать зелья, натирать ими то меня, то Майка, окружать нас заклинаниями и поить восстанавливающей гадостью, про себя грозя: «Теперь они не отвертятся от лечения. Вместе! Обоих вылечу! До чего же удачно девочка очнулась. Слава богам! Теперь все будут живы и здоровы, уж я об этом позабочусь».

Мы с Майком терпеливо вынесли все процедуры, переглядываясь и улыбаясь друг другу.

– Вот и все! – ознаменовала мэдью Верука конец своих манипуляций. – А теперь по постелям и спать.

Она вывела Майка из комнаты и напоследок наказала мне:

– Спи и выздоравливай! Завтра, вот увидишь, почувствуешь себя гораздо бодрее, и голос вернется.

Она аккуратно прикрыла дверь, предоставив меня самой себе. После выпитого галлона зелья спать хотелось неимоверно, но сон все не шел. Я ворочалась с боку на бок и вздыхала. Ощущение ожидания не проходило. Словно что-то должно было вот-вот произойти. И только когда дверная ручка начала тихонько поворачиваться, я поняла, чего, вернее, кого я ждала.

– Майк!

«Тихо, любимая. Мэдью Верука неподалеку. Давай не вслух», – послал мне мысленное сообщение Майк.

Любимая. У него так легко получилось это сказать.

«Конечно, любимая, – подтвердил Майк, и уголки его губ дрогнули в теплой улыбке.