Через неделю его жизнь, уже вошедшая в свою кошмарную колею, начала казаться ему страшнее всех самых страшных ожиданий. Он поднимался с рассветом. Съедал миску кукурузной каши. Удовлетворял естественные потребности. После этого рабов отправляли в шахты. Четырьмя часами позже тощий мальчишка-индеец приносил ему ломоть черного хлеба и миску теплой воды. С наступлением темноты его снова загоняли в клетку. Часом позже толстая мексиканка приносила ему ужин. И это было главным событием дня, единственной приемлемой трапезой за весь день. На рассвете все начиналось сначала.

Раньше Тайри считал, что жизнь в мрачных стенах юмской тюрьмы была самым худшим испытанием, которое может выпасть на долю человека, но он заблуждался. Его тюремная камера по сравнению с тесной клеткой из проволочной сетки казалась дворцом. Пыльный тюремный двор вспоминался ему теперь, как сады Эдема. А охранники в тюрьме Юмы были просто святыми по сравнению с надсмотрщиками.

Тайри уже прожил такой адской жизнью две недели, когда надсмотрщик по имени Лобо остановился возле его клетки.

– Гринго, – позвал надсмотрщик негромко. – Ты не спишь?

– Не сплю.

– Луис сказал мне, что ты знаменитый стрелок. Эс вердад?

– Эс вердад.

– Я тоже хочу стать бандитом и хорошим стрелком. – Лобо гордо выпятил грудь.

– Мои поздравления по этому поводу, – пробормотал Тайри не без сарказма.

– Завтра ты меня поучишь.

– Ничего не выйдет.

– Ты меня поучишь, свинья, – сказал Лобо, – потому что для тебя это единственный шанс не работать на руднике. Завтра ты будешь работать в амбаре. И там я тебя встречу.

– Как скажешь, – заметил Тайри, не проявив к данной перспективе ни малейшего интереса. Но в сердце его затрепетала надежда. Что угодно, только не рудник!

Лобо сдержал слово, и на следующее утро Тайри разгребал лошадиный навоз. Это была тяжелая работа, и пахло там омерзительно, но все же это было лучше, чем добывать серебро в темных недрах земли. Иногда его ноздри заполнял запах сена, кожи и лошадиного пота. И амбар напомнил ему о ранчо Хэллоранов, на мгновение у него мелькнула мысль о Рэйчел.

Что она сейчас делает и как объясняет себе его исчезновение из тюрьмы? Но тут раздался голос Лобо.

– А теперь, гринго, – скомандовал надсмотрщик, – поучи меня.

– Можно воспользоваться этой пушкой? – спросил Тайри, указывая на «кольт» у правого бедра охранника.

Вместо ответа Лобо выхватил «кольт» из кобуры и выстрелил в бутылку, которую раньше установил на столбе изгороди.

Тайри с отвращением покачал головой:

– И это все, на что ты способен?

– Но ведь я попал. Разве нет? – похвастался Лобо, выпячивая грудь.

– Попал, но, пока ты вытаскивал свою пушку, я мог раз шесть продырявить тебе грудь или живот. Ты должен научиться выхватывать оружие одним махом, одним движением. Нельзя сначала вытаскивать из кобуры «кольт», взводить курок, поднимать револьвер, целиться, потом нажимать на спусковой крючок. Все эти действия должны заключаться в одном-единственном движении.

Лобо скептически взирал на него.

– Покажи мне, – потребовал он, вручая Тайри незаряженный пистолет и кобуру.

Тайри пристегнул кобуру и поднял скованные запястья.

– Тебе придется освободить меня от этого. Лобо с минуту колебался, потом снял ручные кандалы с Тайри.

– Показывай, – сказал надсмотрщик. – Но если ты задумал какую-нибудь глупость, помни: я попал в эту бутылку, а уж в такую крупную мишень, как ты, попаду и подавно.