Слышала, как ссорятся самые сильные, пытаясь распределить оставшийся после погибших хабар. В итоге таких всегда судил Глен, забиравший себе определенную долю чужого добра.

Действительно – тюрьма. Вернее, то, как она выглядела в представлениях Хаджара, потому как сам он лишь в темницах сидел. А там, из собеседников, крысы да тьма. Что объединяло и тех, и других – они отвечали тишиной на любые, даже самые глупые речи.

– Иронично, не находишь? – прокряхтел проснувшийся Эйнен.

– Со всяким бывает, – философски заметил Хаджар.

– Но не с тем, кто не забывается, – с трудом, но островитянин принял сидячее положение. Принюхавшись, он взял заранее заготовленное снадобье и залпом выпил. – я смотрел на них с высока и Великая Черепаха меня покарала. Эти чехеры, пока я медитировал, умудрились накинуть на меня ошейник. Если бы не то, что последовало потом, я бы даже восхитился такой ловкостью. Подвесили на стрелу… видимо не я первый, кто попался. Почувствовать успел, а среагировать – уже нет.

– А потом просто резали ножами, – еще по ранам догадался Хаджар.

– Чтобы не было возмущений в Реке Мира, – кивнул Эйнен. – еще в сознании держали каким-то снадобьем.

– А что спрашивали.

– В том-то и дело – ничего. Так бы я ответил. Не люблю терпеть боль. А отомстить всегда успел бы.

Пытка ради пытки… По личному опыту Хаджар знал, что хуже этого ничего не придумаешь. Когда пытают, чтобы выведать информацию, всегда есть надежда, что боль и муки прекратятся. А когда для “удовольствия” … вспоминать, даже, не хотелось.

Хаджар, выныривая из медитации, открыл глаза и посмотрел на товарища. Тот не выглядел фруктом первой свежести, но и особо дискомфорта не испытывал. Хотя, можно было не сомневаться, вокруг сновали те, кто его пытал. Не всех же перебил Хаджар. Всего, к праотцам, он отправил не больше восьми человек.

– Какой-то ты слишком спокойный.

– Наверное, – ответил Эйнен, вытирая с губ эликсир. – просто, хочется верить, что этим событием, полученным уроком, я откупился от Великой Черепахи. Она щелкнула меня по носу, напоминая, что я не всесилен и не всемогущ. И теперь, когда меня будет поджидать настоящая опасность, я буду во всеоружии.

Хаджар кивнул, соглашаясь с подобной философией.

До самого вечера они провели за беседой, вспоминая как и когда умудрились попасть в просак. Затем спали, но на этот раз – посменно. Увы, ночью никто так и не сунулся к ним. Видимо, Глен решил что на время ему стоит унять свой нрав.

Следующие три дня прошли в том же режиме. Затем пришла Кариса и сообщила о вызове в Яму.

Хаджару досталась птица, похожая одновременно на гигантского стервятника, чайку и пеликана. Её длинные, наточенные когти едва на вскрыли грудь Хаджару, но он довольно быстро справился и отсек уродливую голову от не менее уродливого туловища.

Эйнен бился с песчаной кошкой. Довольно неприятным противником. Размером с собаку, этот кот умел использовать те же приемы, что и волки Шакха. Он прятался в песках, чтобы вынырнуть в самом неожиданном месте.

Как островитянин с ним сладил – оставалось для Хаджара загадкой.

Последующая неделя прошла в том же темпе. Разговоры о пути развития, прогулки по оживленном городу, спарринги и бесконечные стычки с разными тварями.

Иногда в разговоре мелькала тема участи остальных участников каравана Рахаима. Оставалось надеятся что Шакар и Шакх идут по следу Серы. Ну или хотя бы пытаются довести выживших до Империи. Это было бы честно по отношению к последним. Пусть со смертью старика-погонщика контракт и был расторгнут, но…

За неделей тянулась неделя.