«Серая мышь — эта Хадвиза, — с досадой думал Джон. — И почему судьба играет с нами такие злые шутки? Зачем, скажите на милость, делать таких невзрачных женщин богатыми наследницами? Хадвизе надо было выйти за какого-нибудь мелкопоместного дворянчика и тихо прозябать в сельской глуши. Главное, ее бы это вполне устроило! Она же никак не годится в жены человеку, который рано или поздно станет королем Англии! А я стану им! Непременно стану, — свирепо вращая глазами, пообещал себе Джон. — Ежели б не Ричард, я бы уже восседал на троне! Ведь отец хотел сделать меня своим преемником!»

Друзья умоляли Джона набраться терпения, но он уже устал ждать. Он вообще не отличался выдержанностью. Ему всегда хотелось немедленного осуществления своих желаний.

Джон возлагал очень большие надежды на крестовый поход. Воображение рисовало ему, как сарацинская стрела с отравленным наконечником пронзает сердце Ричарда или втыкается королю прямо в глаз… При мысли об этом Джон плотоядно усмехался и говорил себе, что, наверное, даже гордый Ричард позабудет свою спесь и примется слезно молить Бога не отнимать у него жизнь. «Но Господь его не услышит, и я усядусь на трон», — потирал руки принц, предвкушая сладостные мгновения.

Но… доброжелатели по-прежнему нашептывали ему, что действовать пока рано. Лучше подождать. Ненависть народа к Лонгчемпу растет, и если удастся выдворить его из страны, то надежды Джона будут близки к осуществлению.

Впереди показались башни замка. Наверное, Хадвиза увидит его издалека… Однажды он вырвал у нее признание, что она то и дело смотрит на дорогу: не едет ли он. Джон живо представлял себе, как она трепещет, заметив приближающихся всадников, и в ужасе задается вопросом: вдруг это ее пылкий муж?

Джон редко навещал Хадвизу, но при встречах не забывал потребовать от нее исполнения супружеского долга. И недоумевал, почему она до сих пор не зачала ребенка. Может, она бесплодна? Конечно, не скажешь, что он часто предоставлял ей возможность забеременеть, но порой все-таки не обходил жену своим вниманием. Впрочем, Джон и сам не знал, хочет ли он иметь ребенка от Хадвизы. С одной стороны, сын это хорошо, а с другой… став королем, он непременно избавится от Хадвизы, а для развода ее бесплодие было бы удобным предлогом!

— Трубите погромче, — приказал Джон оруженосцам и усмехнулся.

Пусть возвестят Хадвизе о его прибытии. Пусть она заранее содрогается от ужаса.

Слуги поторопились исполнить приказ хозяина. Все боялись его гнева. Нрав у Джона был буйный, как у отца, только Джон отличался еще и жестокостью. Генрих гордился своей справедливостью, а Джону на это было наплевать. Он ставил во главу угла свои желания и любил, чтобы перед ним пресмыкались.

Они въехали в ворота замка. Расчеты Джона оправдались — Хадвиза поджидала его с кубком в руках.

— О, любовь моя! — притворно радуясь, вскричал Джон. — У меня сердце забилось в груди при виде тебя! И, насколько я понимаю, ты тоже трепещешь, как лань! — Он громко расхохотался, смакуя свою иронию, и продолжал, кивая на кубок: — Что у тебя тут? Доброе старое вино? Отпей глоток, любимая! Давай насладимся им вместе!

Пусть выпьет первая. А то, кто знает, вдруг ей когда-нибудь придет в голову отравить его?

Хадвиза покорно поднесла кубок к губам.

— Еще, любовь моя! — осклабился Джон. — Пей еще! Еще!

И он наклонил кубок так, что она чуть не захлебнулась.