Толстый кухаркин кот, которого явно завели, чтобы сократить поголовье мышей и тараканов, но вместо этого раскормили балованную зверюгу до неприличия, угрюмо таращился на Ивара с коврика перед очагом. Горшок с круто сваренной овсянкой, в котором торчала поварешка, так и оставили, погасив огонь, на краю очага. Овсянка была еще теплая, и Ивар тотчас набил рот сытным варевом, с волчьей жадностью глотая ложку за ложкой. Он прикончил почти половину горшка, твердо уверенный, что утром эту недостачу не обнаружат, потом направился в кладовую и отрезал себе щедрый ломоть хлеба — с ненавистью отметив при этом, что у Серимы, в отличие от бедняков Нижнего Города, еще в изобилии водится мука, — кусок белого козьего сыра (другого сейчас не достанешь ни за какие деньги) и изрядную долю холодного мясного пирога.

Сложив свою добычу в котелок, чтобы легче было унести ее с собой, Ивар налил в кувшин воды из котла, стоявшего у очага, и спустился в угольный погреб — туда вела из кухни соседняя с кладовой дверь. Осторожно спустившись по крутым ступенькам, он направился в дальний угол, где было суше всего — там хранили дрова. Устроив себе уютное логово в темноте, за грудой дров и растопки, он наконец устроился отдохнуть. И ждать.

Теперь, когда он благополучно проник в дом, можно и не спешить. Первоначальный замысел Ивара — пробраться в дом после наступления темноты, тихонечко прикончить суку, чьи громилы надругались над его женой, удрать и будь что будет — претерпел изменения, когда объявили о Великом Жертвоприношении. Там наверняка соберется весь город, и такое множество народу не скоро пропустят через узкий туннель — единственный доступ в Священные Пределы. Слуги Серимы, как подобает простонародью, скорее всего уйдут из дома раньше, чем сама сука, — тогда-то Ивар и примется за дело. Времени у него хватит с избытком, чтобы осуществить все, что задумано.

Мясник ощупал в темноте два ножа, которые прихватил с собой, орудия его ремесла: большой тяжелый нож для рубки мяса и тонкий, более гибкий — чтобы снимать кожу. Оба ножа были остро наточены. Опытным жестом Ивар потрогал пальцем лезвия. Интересно, сколько может прожить человек после того, как с него живого ободрать кожу? Любопытно будет это проверить. Кляп отлично заглушит все крики. Прежде чем Сериму хватятся, дело будет сделано, а его и след простынет.

В темноте губы Ивара искривились в ухмылке. На бойнях всегда говорили, что он — знаток своего дела.

Глава 23. ВОЗРОЖДЕНИЕ НАДЕЖДЫ

Интересно, подумала фея воздуха, чем сейчас заняты Вельдан и Казарл? Из Тиаронда она возвращалась над перевалом и сейчас как раз пролетала в окрестностях лесопилки. Надо надеяться, что они давно уже спят, заключила Тиришри. Лесопилка стояла в стороне от тропы, укрытая от ветра в небольшой уютной долине. С края долину окаймлял лес, а за ним вставали крутые, покрытые осыпями горные склоны. Лесопилки и дома Тулак еще не было видно, зато часть перевала легла перед Тиришри, как на ладони. Фея почти не смотрела на горную тропу — кто же пустится в такой опасный путь ночью, да еще в буран? Люди, конечно, странный, непостижимый народец, но… Но кажется, они куда страннее, чем полагала Шри. Кто-то брел по тропе, шаг за шагом отвоевывая у неистовой бури.

Все надежды Шри на то, что остаток ночи пройдет спокойно, лопнули как мыльный пузырь.

— Это еще что за новость? — раздраженно пробормотала фея. Только она размечталась о том, как с добрыми вестями вернется в пещеру… Шри опустилась чуть ниже, чтобы приглядеться к неведомому смельчаку — или безумцу.