Уже тогда нужно было понять, кто она такая на самом деле. Почему вернулась оттуда живой. Почему оба они вернулись. Посмотрел бы тогда Архип на нее внимательнее, все бы сразу понял. Но он не посмотрел. Не смог он ей тогда в глаза взглянуть. Боялся, что увидит в них пламя разгорающегося погребального костра. Тени от вороньих крыльев боялся увидеть.

Или пожалел? Вот просто по-человечески пожалел? Он же не зверь какой, а она девчонкой совсем была. Ей такая ноша разве под силу?

Под силу. Если на той стороне побывала, если вернулась и потаенный ключ сумела разглядеть, значит, непростая девочка. Ох, непростая! Из тех, про которых отец Архипу рассказывал. А отцу – дед. Рассказывать-то рассказывали, а вот никто их в жизни своей не видел. Тех, кто, как они, пограничники, могут ходить на ту сторону. Тех, кого им самой судьбой назначено защищать.

Байки те – сначала дедовы, а потом и отцовские – Архип слушал краем уха. Неинтересны ему, молодому да горячему, казались эти суеверные бредни. У него целая жизнь была впереди. Большая, интересная жизнь! Какое уж тут приграничье! Какой потайной ключ?!

Так бы и не верил Архип в сказки, если бы однажды не увидел ключ собственными глазами. Отцовский и дедов он и раньше видел, даже завидовал этим их не то татуировкам, не то шрамам. Но это были чужие ключи, а теперь собственный, невесть откуда на руке взявшийся. Спать Архип ложился без ключа и не пил перед сном ничего крепче кваса. Ложился спать с чистой кожей, а проснулся с ключом на все предплечье. Точно таким же, как у отца с дедом. И что самое удивительно, никто кроме Архипа этот ключ не видел, даже суровый мужик-татуировщик. Не видел, но словно чуял, потому что татуху набил как раз вокруг ключа. Потаенного ключа. Архип, помнится, тогда еще подумал, что мужик-татуировщик над ним насмехается. Или вовсе в сговоре с отцом. Так бы и думал, если бы тот не сделал мгновенный снимок татухи на полароид. Такими снимками у него была завешана вся стена. Так вот, на снимке ключа не оказалось…

Осознание приходило долго. И пока приходило, Архип боялся, что тронется умом. Потому что вместе с ключом стал видеть и другие, ранее невидимые, непонятные вещи. Тайные тропы, смертельные ловушки, следы Погони… Вот прямо в небе, как инверсионный след от самолета, только не белый, а черный. И границу тоже стал видеть. Шкурой чуять, где заканчивается людская власть и начинается Его территория. И потаенный дом тоже видел, и Вранову башню. Только издалека, подойти близко отец не позволил.

– Нельзя, – сказал коротко. – Мало в тебе еще сил, можешь и не вернуться.

Архип силу в себе чуял огромную. Подковы мог гнуть голыми руками, на медведя мог… Вот медведь его с неба на землю и вернул, доказал, что сила его перед настоящей мощью – это тьфу… Отец его тогда нашел в тайге истекающего кровью, полумертвого. Нашел, притащил к бабе Малаше, положил на пол посреди комнаты, сказал сипло:

– Спасай, старая…

Это последнее, что Архип запомнил перед тем, как отключиться. Успел только подумать – вот и все, вот и конец. Оказалось, не конец. Баба Малаша его с того света, считай, вытащила. И ключ она его видела. Архип специально не задавал вопросов, просто по глазам понял, что видит. Спросил только у отца:

– Она из них?

– Нет, – отец покачал головой. – У нее просто есть кое-какие силы. Как у матери ее и у бабки…

С тех пор Архип стал осторожным, границу без лишней надобности не пересекал и судьбу не испытывал.

Судьба испытала его сама, когда заставила убить школьного товарища на глазах у его дочери. Да не просто убить… До сих пор от воспоминаний – холод в животе.

А девочка выросла. Выросла и жаждет возмездия.