И вторая, которая Анжелика. Девица городская, хлесткая, красивая. В ней тоже сила, если верить этому балаболу Лешему.

И третья… Марфа… Архип ведь ее тогда совершенно случайно встретил. Приехал на встречу с Никопольским, чтобы обсудить все лично, а тут она – такая смешная, такая красивая, такая отчаянная… Кто ж думал, что она тоже увидит ключ?! Кто вообще мог такое предположить?!

Или мог? Тот, кто их всех нанял через Никопольского? Ведь все не случайно. Настолько не случайно, что аж страшно. Не за себя. За себя Архип уже давно бояться перестал, вот за этих трех девочек. А еще любопытно, которая из них. Эльза самая сильная. В Марфе силы если только капелька. Анжелика кой-чего умеет. Которая тогда? Самая сильная или самая слабая? Или три сразу? Но такого быть не может. Не случалось такого за всю историю существования их рода никогда. Ни отец такого не рассказывал, ни дед. Если только тот, самый первый, пращур, который повинен в том, что с ними со всеми случилось. Надо в охотничий домик наведаться, проверить тайник. Тайнику тому, наверное, лет сто уже, если не больше. Кто сделал? Точно не дед. Кто-то до него. Раньше Архипа не интересовало, что там в тайнике. Молодой был, дурной и горячий. Сначала делал, а уж потом думал. А дальше случилось то, что случилось, и стало не до тайника. А потом тюрьма, монастырь и обет, который Архип принял. Да и какой это был обет? Так, отдохновение для истерзанной души. Не онемевший, но молчаливый. Что слова?! Мусор! В его жизни и так мусора полно. И грязи… Так что не испытание, а лекарство. Наверное, отец настоятель прекрасно понимал, что Архипу больше всего было нужно. Отец настоятель многое в этой жизни понимал лучше остальных. Иногда Архипу казалось, что и видел тот больше остальных. Потайной ключ точно видел. Но ничего не сказал, только головой покачал вроде как с жалостью. И когда пришло время от обета отказаться, отец настоятель тоже не упрекнул, сказал только:

– Береги себя.

– Постараюсь. – Соврал. Себя беречь после всего, что он натворил, последнее дело. А вот девчонку, которая по его вине осталась круглой сиротой, он постарается сберечь. Сам костьми ляжет, а ее спасет.

Кто ж тогда думал, что девчонок этих окажется аж три?! Кто ж думал, что одной из них будет Марфа?!. И что теперь? Как их всех беречь и спасать? Как остальных спасать? Пацанов этих городских… Бухгалтера… И спасать теперь, оказывается, придется и от людей, и от нелюдей. Где силы взять?

Хотя нет, про то, где взять силы, Архип прекрасно знал. Там, куда простым людям хода нет, за невидимой для остальных границей. И тянуть нельзя, нужно выступать на рассвете. А сейчас спать, урвать у этой проклятой ночи хоть клочок тишины и покоя.

На Марфу он даже не взглянул, но она не обиделась, не расстроилась даже. Потому что на крик ее он примчался первым. Ничего ласкового не сказал, но по глазам было видно – он за нее испугался. Испугался. Такой мужчина, как Архип, испугался за такую женщину, как она. На душе заскреблись кошки. Нет, не кошки, а мышки. Маленькая летучая мышка не больно, почти ласково, вонзила коготки в кожу. Мышка смотрела на Марфу черными, как бусины, глазами и не то попискивала, не то пощелкивала. Красивая, смешная такая!

Кто бы раньше трусихе Марфе сказал, что ей понравится летучая мышь! Не поверила бы ни за что. Она и обычных-то мышей не очень, а тут летучая. Но то другие, чужие звери. А это ее девочка. Марфа была почти уверена, что это – девочка.

– Ночка, – прошептала она и погладила свою мышку по макушке. – Будешь Ночкой. Хорошо?

Мышка Ночка снова что-то прощелкала, кажется, одобрительное. И на душе как-то сразу полегчало.

Спать укладывались в полном молчании, даже вечно язвительная Анжелика не проронила ни слова, рухнула на кровать едва ли не с разбегу, закинула руки за голову.