— Да, — кивнула Кэтрин Грей, — очень богатая.

Она сказала это так, будто речь шла вовсе не о ней.

— Что ж, — сказал доктор, собираясь уходить, — примите мои поздравления, — он ткнул пальцем в письмо миссис Сэмюэл Харфилд, — а на эту женщину и ее дурацкое письмо не обращайте внимания.

— И правда, совсем дурацкое письмо, — сказала мисс Грэй, — хотя в ее положении это самый естественный образ действий.

— Вы знаете, — заметил доктор, — я иногда начинаю подозревать вас в чем-то ужасном.

— Почему?

— Потому что вы находите такие вещи вполне естественными.

Кэтрин Грей рассмеялась.

Дома, за завтраком, доктор Харрисон передал важную новость жене, та очень взволновалась и обрадовалась.

— Капризная старуха Хэтфилд — и такая куча денег! Я страшно рада, что она все оставила Кэтрин — девочка просто святая.

— Я всегда думал, что святые — тяжелые люди, Кэтрин Грей слишком человечна для святой.

— Она святая с чувством юмора, — мгновенно парировала жена, — а кроме того, хоть ты наверное и не заметил, она хороша собой.

— Кто? Кэтрин Грей? — доктор искренне удивился. — Впрочем, да, у нее красивые глаза.

— Глаза! О, вы — мужчины! — вскричала его жена, — где ваши глаза? Кэтрин просто красавица, ей не хватает лишь приличной одежды.

— Одежды? А что с ее одеждой? Она всегда очень опрятна.

Миссис Харрисон сердито вздохнула, а доктор встал и собрался идти к больным.

— Ты могла бы заглянуть к ней, Полли, — предложил он.

— Я как раз собиралась, — быстро ответила жена.

Миссис Харрисон пришла с визитом около трех часов.

— Дорогая, я так рада за вас, — тепло сказала она, пожимая руку Кэтрин, — люди в поселке обрадуются, когда узнают.

— Очень мило, что вы навестили меня, — ответила Кэтрин. — Я ждала вас, потому что хотела спросить о Джонни.

— О, Джонни! Ну…

Джонни был младшим сыном миссис Харрисон и через минуту она, позабыв обо всем, пересказывала очередную длинную историю о распухших гландах и аденоидах Джонни. Кэтрин благосклонно слушала. Привычки становятся второй натурой — последние десять лет основным занятием мисс Грей было слушать. «Дорогая, не помню, рассказывала ли я тебе о том морском бале в Портсмуте, когда лорд Чарльз восхищался моим платьем?», и Кэтрин терпеливо и вежливо отвечала: «Кажется, да, миссис Хэтфилд, но я уже забыла, в чем там суть. Не расскажете ли вы мне еще раз?» И старая леди пускалась в длиннейший рассказ с бесчисленными поправками, остановками и подробностями. А Кэтрин слушала ее и не слушала, автоматически произнося нужные слова, если старушка останавливалась.

Вот и сейчас она удивлялась странной способности своего мозга, которая позволяла ей и слушать миссис Харрисон, и думать о своем.

Через полчаса миссис Харрисон оборвала себя.

— Я все время болтаю, — сказала она, — а ведь я пришла потолковать о вас и о ваших планах.

— Но у меня еще нет планов.

— Милая, но ведь вы же не собираетесь оставаться здесь?

Кэтрин рассмешили нотки неподдельного ужаса, послышавшиеся в тоне гостьи.

— Нет, я хочу попутешествовать — я так мало видела в жизни!

— Уж, наверное, не много. Это, конечно, ужасно — жить закупоренной в доме.

— Не знаю, — ответила Кэтрин, — тут хорошо и спокойно.