|
Дорогая, я отлично помню, как мой бедный отец установил внизу сейф. Ужасно довольный собой, он сказал моей матери: «Теперь, Мэри, ты каждый вечер будешь отдавать мне свои драгоценности, и я буду запирать их». Мама была очень тактичной женщиной и знала, что мужчины любят настоять на своем, и она, как он ей и сказал, каждый вечер приносила ему ювелирный футляр, и он запирал его. А однажды ночью их ограбили и, конечно, первым делом вскрыли сейф. Так оно и должно было случиться, потому что бедный папа целыми днями только и делал, что хвастался перед всей деревней своим сейфом, как будто держал там сокровища царя Соломона. Грабители очистили сейф: они унесли столовое серебро и папину золотую дарственную медаль и, конечно, ювелирный футляр.
Она вздохнула и наморщила лоб, вспоминая. — Папа очень жалел мамины драгоценности: там было венецианское колье, несколько чудных камней и розовых кораллов, но мама успокоила его, сказав, что, будучи разумной женщиной, она держала все свои драгоценности завернутыми в старый корсет — там они и лежали в целости и сохранности. — А ювелирный футляр был пуст? — Конечно нет, дорогая, — сказала мисс Вайнер, — тогда бы он был слишком легким. Моя мама была умной женщиной — она держала в ювелирном футляре пуговицы: в одном отделении большие, в другом — мелкие, а в третьем — какие придется. Самое интересное, что папа страшно рассердился на нее. Он сказал, что не терпит обмана. Но я совсем заболталась, а ты, наверное, хочешь пойти позвонить своему другу, кроме того, тебе надо сходить выбрать хороший кусок говядины. И скажи, пожалуйста, Эллен, чтобы она не надевала дырявых чулок, не тот нынче случай. — Мисс Вайнер, ее зовут Эллен или Хелен? Я думала… Мисс Вайнер закрыла глаза. — Я еще не разучилась произносить «х», дорогая, могу произносить не хуже других, но Хелен — не подходящее имя для служанки. Удивляюсь, о чем только думают теперь женщины из низших классов? Дать имя Хелен простушке… Когда приехал Кнайтон, дождь уже кончился. Ярко светило солнце, в его лучах поблескивали волосы Кэтрин, когда она вышла на крыльцо встретить гостя. Кнайтон быстро, почти юношеской походкой, шел ей навстречу. — Я надеюсь, вы извините меня, мне просто необходимо было поскорей увидеться с вами. Надеюсь дама, у которой вы живете, не возражает? — Заходите, вы наверняка подружитесь, — сказала Кэтрин. — Она может показаться строгой, но сердце у нее добрейшее. Мисс Вайнер важно расположилась в гостиной, на ней был полный набор камней, столь счастливо сохраненный для семьи. Она с достоинством поздоровалась с Кнайтоном, проявив такую чопорную вежливость, что смутила бы любого мужчину. Но Кнайтона было трудно сбить с толку, и минут через десять его обаяние заставило мисс Вайнер оттаять. Обед прошел весело, прислуживала Эллен, или Хелен, на которой были новые шелковые чулки — без спустившихся петель и дыр. После обеда Кнайтон и Кэтрин пошли прогуляться, а вернувшись, пили чай вдвоем, потому что мисс Вайнер прилегла отдохнуть. Когда, наконец, машина уехала, Кэтрин медленно поднялась наверх. Мисс Вайнер позвала ее в свою комнату. — Он уехал? — Да. Большое за все спасибо, я так тронута… — Не стоит благодарности. Неужели ты думаешь, что я эдакая старая карга, которая не дает пожить другим? — Нет, я думаю, что вы очень милы, — ответила Кэтрин. — Чушь, — сказала мисс Вайнер, однако почувствовала себя польщенной. Когда Кэтрин выходила, мисс Вайнер снова позвала ее. — Кэтрин? — Да. — Я была несправедлива к молодому человеку. Если мужчина хочет понравиться кому-нибудь, то он может быть сердечен и галантен, оказывать кучу мелких любезностей и вообще быть обаятельным. |
