Умница Василиса отправилась учиться в Академию магии, когда шёл мне четырнадцатый год. Ей всего двенадцать было, но она грамоту знала, писать умела, да красиво так, с завитушками. А главное — она умела колдовать. Бывало, такие замки из капель воды построит — залюбуешься! Я ей завидовала жутко и тоже хотела творить чудеса. Но у меня дорожка одна — замуж выйти, детей родить, хозяйство вести. Так мачеха говаривала, и желаний моих никто не спрашивал.

— Ну вот, готово. Встань!

Пока я размышляла, последние штрихи в моём наряде завершили, украсив уши длинными голубенькими сережками и нацепив бусы в тон. Мачеха критично оглядела меня с ног до головы, поправила складки на платье и вдруг с возмущением охнула:

— Что это за сапоги? Варвара!

— Одну минутку, госпожа, — одевающая меня служанка хихикнула в кулачок, глядя на мою обувь, и бросилась к шкафу, где лежали парадные туфельки.

Вот ведь! Охотничьи сапоги неплохо смотрелись на моей ноге, были удобные и мягкие, но для приема не годились. С другой стороны, кто их там под платьем разглядывать будет?

Чистенькие туфельки из чёрного бархата на потолстевшую ногу еле влезли — последний месяц я себя в еде не ограничивала, как предчувствовала голодание. Пройтись в этой изящной обуви по залу я смогла бы, а вот танцевать вряд ли.

— Послушай. Веди себя, как я учила: глаза опусти, голос не повышай, глупости не болтай. Твой отец с таким трудом жениха отыскал, о выкупе договорился. Так что постарайся понравиться.

«Или не испугать», — не договорила мачеха, но я прочитала всё по взгляду. Ладно, лишь бы жених этот был не старый и не дурак, а там стерпится-слюбится.

Как я до зала добиралась в жавших туфлях, заслуживает отдельной истории. Начищенный до блеска пол казался накатанным льдом, и я шла по нему, боясь сделать лишнее движение. К счастью, раскланиваться с гостями не пришлось. Наученный горьким опытом, для встречи отец выделил небольшую комнату, примыкавшую к залу, где я должна была до знакомства с женихом заниматься вышивкой. Бдительная нянюшка сидела рядом, готовясь исчезнуть при необходимости. Мачеха так мечтала выдать меня замуж, что собиралась поступиться приличиями. А пока я маялась в ожидании, гостя старательно угощали вином, чтобы мой внешний вид не сильно его смутил. О том, каково мне выслушивать пьяную, но предельно честную оценку собственной «красоты», никто не задумывался.

— Не грусти, Ладушка. Говорят, жених твой мужчина хоть не особо знатный, но уважение среди людей имеет. К нему за советом захаживают, да и в столице его имя на слуху.

— А слухи хорошие, нянюшка? — на всякий случай уточнила я, делая очередной стежок, а старушка вздохнула.

— Разные слухи ходят. О том, как сиротам помогает, как драчунов развести может. К тому же, о любовницах его никто не слыхивал, а это уже немало значит, — нянюшка обняла меня за плечи, стараясь ненароком не помять платье и не испортить причёску. — Ты с ним поласковей будь, может, и сладится всё у вас. Горюшко ты моё ненаглядное! — старушка всхлипнула, целуя мою макушку, а я почувствовала, как у самой нос защипало.

Ну, нянюшка, ну, молодец! Сейчас жених придёт, а я сижу с опухшим от слёз лицом.

Тихо постучали. Я быстро вытерла слезинки и повернулась к вышивке. Признаться, неудачно она вышла. По задумке, на картине должен был, сидя на веточке, соловей трелью заливаться. Веточка у меня вышла правдоподобно, листики как живые к солнцу тянулись, а вот соловей больше смахивал на ворона. Слишком волновалась, чтобы внимательно за узором следить, вот и плясали стежки по полотну.