— На моем полутрупе, так сказать, была обнаружена ее кровь.

— А не вы ли эту женщину…

— Другая кровь не смешалась с моей, следователь сказал. То есть к тому времени меня уже свалили ударом кувалды.

— Поразительная история! — Андрей остановился и смотрел на меня странным острым взором голубых глаз. — Куда делся ее труп?

Я почувствовал его внезапный жгучий интерес, чем и воспользовался: сел на лавочку меж двух сосен. Андрей присоединился.

— Это главная загадка. Ни дачники, ни приехавшие из Москвы (вы в том числе), ни следователь с невестой, ни ваша сестра ничего не видели. Ну, женщину в крови, убитую или раненую у кого-то на руках. И машина вроде на улице не появлялась.

— В саду закопали?

— Не успели бы: Надя меня сразу обнаружила и позвонила в милицию. Ну а те провели обыск; позже даже собаку привели — ни малейших следов.

— Но если прятать в доме! — воскликнул Андрей. — Возникнет запах разложения.

— В моем доме не пахнет, — коротко отозвался я, возникла пауза, мы молчали. А в его доме? — пришла закономерная мысль. Перебросить через невысокий штакетник и… и дать показания, что он видел ту женщину? Ерунда! И все же этот вдруг вспыхнувший интерес к преступлению неспроста.

— Вы знали Вертоградскую?

— Нет.

— Но на даче бывали весной?

— Приезжал огород копать, с любовницами вашими не знакомился.

— Андрей, мне так хорошо с вашей сестрой… не возмущайтесь — по-человечески хорошо, спокойно. Я б на ней женился, но я болен.

— Так чего сыщика из себя разыгрываете?

— Чтоб выздороветь.

— И кого вы подозреваете? — спросил он вкрадчиво-нервно (чего он так нервничает?).

— Не знаю, просто голова раскалывается. Ну, кто в здравом уме вдребезги разнесет скульптуры?

— К вам вернется память?

— Мне кажется, если я вычислю убийцу — да. Но не уверен, что мне этого хочется.

— Почему же?

— Доктор говорит: я подсознательно боюсь вспомнить, потому что этот тип мне дорог. Но кто мне дорог — вы?

— Нет, увольте.

— Иван Петрович? Семен?

— Ваши друзья?

— Так называемые. Я никем не дорожу, просто никого не помню, — я закурил, протянул пачку Андрею.

— Не курю.

— Ах да, вы же спортсмен.

— Дилетант, любитель.

— И чем занимаетесь?

— Каратэ.

Про каратэ я, кажется, слыхал. Какая-то убойная забава.

— Андрей, почему вы на дачу 10 июня в пятницу приехали, а не в субботу, как собирались?

— Это вам Надя сказала?

— Да.

Он пожал плечами.

— Да так, захотелось из Москвы вырваться, на две недели перед этим застрял.

(Вполне вероятно, что явился он застать сестру врасплох — со мной).

— А когда вы увидели женщину…

— Я не смогу опознать ее, лица не рассмотрел.

— То не заметили два силуэта в окнах мастерской?

— Нет.

— И сразу легли спать?

— Сразу, — помолчав, он счел нужным объяснить: — У меня крайне утомительная работа, иногда по двенадцать часов.

— Вы воспитали Надю?

— Я вам не доверяю, Максим Николаевич, — заявил он вдруг бесстрастно.

— Почему?

— По инстинкту.