Когда она уселась на кушетку в китайском стиле, горевшая кожа еще хранила память о прикосновении его губ. Ее глаза снова нашли его, и она поняла, что он вовсе не так безразличен к ее присутствию, как старается показать. Светло-зеленые глаза, которые только что избегали ее, горели страстью и желанием.

— Логан говорит, что вы недавно прибыли из Англии.

— Что? О да, конечно. — Рэчел перевела взгляд на Энни и послала ей улыбку в ответ.

— А как там дела с законом о печатании марок?

— Послушай, Джеми, вряд ли стоит обременять нашу гостью обсуждением этого закона, — с укоризной сказала Энни, бросив мужу многозначительный взгляд.

Рэчел видела, что он не прочь продолжить разговор, но — следовало отдать ему должное — он послушно откинулся в кресле, смущенно улыбаясь.

После того как братья возобновили свою беседу, Энни наклонилась к Рэчел:

— Пожалуйста, не обижайтесь. Джеми — страстный защитник прав колоний. В прошлом году тут были протесты, так сказать, когда из Англии прибыл груз почтовых марок. Возникли беспорядки, и толпы несколько дней бушевали на улицах.

— Как ужасно.

— Да, очень даже. Не слишком приятно столкнуться с яростью толпы. И можете мне поверить, Джеймс не меньше других выступал против этого. Но в конце концов губернатор решил не настаивать на выполнении закона о марках.

— Боже мой, наверное, Георг был страшно недоволен.

— Георг? А, вы имеете в виду короля? Да уж наверное. — Энни снова заработала иглой. — Во всяком случае, Джеймс это может обсуждать часами.

Оказалось, что к обеду ожидаются еще гости, за что Энни просила извинить ее, говоря, что ей бы очень хотелось, чтобы сегодня обед был чисто семейным. Рэчел знала: что она вовсе не пыталась намекнуть, что Рэчел не член семьи… но ведь она в самом деле не была им. Они обращались с ней именно как с членом семьи. Она не могла не задаваться вопросом, что же такого Логан наговорил им про нее.

Вскоре прибыл доктор Куинси с женой. Миссис Куинси, полная женщина с напудренными волосами, когда ей представили Рэчел, всячески старалась выставить себя в наилучшем свете. Рэчел предположила, что она выглядит довольно величественно, хотя и в чужом платье, но при своих драгоценностях, однако такой реакции она не ожидала. Ей больше понравилось отношение доктора, который, когда ему ее представили как леди Эллиот, на мгновение склонился над ее рукой и сообщил, что, судя по ее виду, она находится в полном здравии.

Обед был великолепен и очень элегантно обставлен. Одетые в ливреи слуги подавали три перемены блюд. Не сравнить с тем, что «подавалось» в хижине Логана. Рэчел взяла сочного риса и тайком взглянула на Логана, сидевшего напротив, рядом с разговорчивой миссис Куинси, подробно излагавшей все чарльзтаунские сплетни.

Когда он посмотрел на нее, Рэчел не удержалась от улыбки. В ответ Логан нахмурился, но понемногу его выражение смягчилось, и он тоже улыбнулся.

С трудом можно было поверить, что это тот же человек, которого она видела стоящим на краю утеса. Сейчас он был чисто выбрит, темные волосы тщательно причесаны, одежда — как у настоящего джентльмена. И довольно красивого джентльмена. Хотя невозможно было отрицать, что в нем оставалась какая-то сдержанная дикость, именно этот налет первобытности заставил бы учащенно биться женские сердца в любой английской гостиной включая и королевский двор. Ее собственное забилось чаще, как всегда в последнее время, когда она смотрела на него.

Но он изменился не только внешне. В его светло-зеленых, незабываемо дерзких глазах, обрамленных длинными темными ресницами, играла жизнь.