|
– Дураки! – сердито бормотала Алудра, громко стуча пестиком в ступке. – Слепые дураки! Глупцы! Перед сильными и власть имущими нужно всего лишь согнуть шею да и пойти себе дальше, но они и этого не поняли! – Шмыгнув носом, она вытерла щеки тыльной стороной руки. – Ты неправ, мой юный друг. Пока жив хоть один Иллюминатор, жива и Гильдия, а я, я-то еще жива! – По-прежнему не глядя на Мэта, она еще раз вытерла щеки. – И что бы ты сделал, дай я тебе фейерверки? Стал бы, наверное, швырять их в Шончан из катапульты, да? – Фыркнув, она ясно дала понять свое отношение к подобной затее.
– А чем плоха идея? – спросил Мэт обиженно. Добрая полевая катапульта, так называемый скорпион, выстреливает десятифунтовый камень на пятьсот шагов, а десять фунтов фейерверков – это штука помощнее всякого камня. – Но у меня есть мысль получше. Видел я те трубы, с помощью которых ты запускаешь в небо ночные цветки. Как ты говоришь, на три сотни шагов, если не дальше. Наклони трубу под углом к земле, и готов спорить, она зашвырнет ночной цветок на тысячу шагов. Уставившись взглядом в ступку, Алудра что-то пробормотала себе под нос. Как почудилось Мэту, нечто вроде «что-то я разболталась», и совсем уж бессмысленное о красивых глазках. Он поторопился отвлечь ее мысли от секретов Гильдии. – Эти трубки куда меньше катапульты, Алудра. Если их как следует спрятать, Шончан ни за что не узнают, откуда они взялись. Считай это расплатой им за квартал Гильдии. Повернув голову, Алудра окинула Мэта долгим взглядом. В нем мешалось уважение с удивлением, но Мэт сделал вид, что ничего не замечает. Глаза у Алудры покраснели, а на щеках виднелись следы слез. Может, если приобнять ее... Обычно женщинам нравится, когда их утешают. Но прежде чем Мэт успел сдвинуться с места, она взмахнула пестиком и наставила его на юношу, словно меч. Причем держала пестик в вытянутой руке без усилия, тот даже не дрогнул ни разу; эти руки были куда сильнее, чем казались с виду. О Свет, подумал Мэт, не могла же она знать, что я хотел сейчас сделать! – Очень неплохо для того, кто всего несколько дней назад увидел пусковые трубы, – сказала Алудра, – но я додумалась до этого задолго до тебя. У меня на то есть причина. – В тоне ее проскользнула горечь, но быстро исчезла, и в голосе послышались веселые нотки. – Задам тебе загадку, раз уж ты такой сообразительный, ага? – промолвила она, выгнув бровь. О, ее и в самом деле что-то развеселило! – Скажи, зачем бы мне мог понадобиться литейщик или колокольный мастер, и я расскажу тебе все свои секреты. Даже такие, которые тебя смутят и заставят покраснеть? Хочешь, да? Так, интересно. Звучит заманчиво. Но фейерверки намного важнее, чем возможность часок пообниматься с нею. Что это за секреты, которые его смутят? Мэт и сам мог бы ее немало удивить. Не все воспоминания чужих людей, что понабились ему в голову, связаны со сражениями. – Литейщик... – протянул он, не имея ни малейшего понятия, куда двинуться мыслью. Ни в одном из старых воспоминаний не удавалось отыскать даже намека. – Ну, наверное... Колокольный мастер мог бы... Пожалуй... – Нет, – сказала Алудра оживленно. – Ступай и возвращайся денька через два-три. У меня работы по горло, а ты слишком отвлекаешь своими вопросами, да еще и обхаживаешь меня вовсю. Нет, не спорь! Давай уходи. Сердито косясь на Алудру, Мэт встал и нахлобучил на голову широкополую черную шляпу. Обхаживает? Обхаживает! Кровь и проклятый пепел! Входя в фургон, Мэт сбросил свой плащ у двери, и сейчас, нагнувшись за ним, тихонько охнул. Он почти весь день просидел на табурете. Но может, какой-никакой успех ему все-таки сопутствовал. Если бы он еще сумел разгадать ее загадку... Сигнальные колокола. |
