|
Наконец Мэт увидел Эдесину и даже вспомнил, что как-то обратил на нее внимание во время прогулки дамани: стройная привлекательная женщина с длинными, до пояса, черными волосами. Несмотря на привязь ай’дама, тянувшуюся к запястью Ситы, Эдесина выглядела спокойной. Айз Седай на привязи, но Айз Седай, уверенная, что скоро с нее снимут ошейник. Теслин, напротив, так и дрожала от нетерпения, облизывала губы и жадно поглядывала на дверь, ведущую во двор конюшни. Ринна и Сита тоже не отрывали взора от заветной двери.
– Мне пришлось ублажать дер’сул’дам, – чуть ли не с порога заявила Эгинин. – Они очень беспокоятся за своих подопечных. – Заметив Джуилина и Теру, она нахмурилась; рассказывать ей о Тере не было особой причины, раз уж она взялась помогать дамани, но, видимо, этот сюрприз в шерстяном одеянии не пришелся ей по вкусу. – Конечно, то, что она видела Ситу и Ринну, кое-что меняет, – продолжала Эгинин, – но... – Тут ее взгляд упал на Туон с кляпом во рту, и она вдруг замолчала, словно лишившись дара речи. Ее и без того бледное лицо побелело еще больше. Туон ответила свирепым взором, в котором читалась непреклонная беспощадность палача. – О-о Свет! – хрипло произнесла Эгинин, падая на колени. – Ты, безумец! Смерть от долгих пыток ждет того, кто посмел поднять руку на Дочь Девяти Лун! Обе сул’дам ахнули и без колебаний тоже хлопнулись на колени, причем не только потянули за собой обеих Айз Седай, но и, схватив за ай’дам у самого ошейника, заставили их уткнуться лицами в пол. Мэт хрюкнул, как будто Туон еще раз пнула его прямо в живот. Во всяком случае, ощущение он испытал, как от хорошего пинка. Дочь Девяти Лун. Элфин сказали ему правду, как ненавистно ни было ему осознать это. Он умрет и будет жить снова, если этого уже не случилось. Он откажется от половины света мира, чтобы спасти мир, и ему вовсе не хотелось думать, что это значит. Он женится... – Она – моя жена, – негромко промолвил Мэт. Кто-то сдавленно охнул; Мэту показалось, что это был Домон. – Что?! – взвизгнула Эгинин, повернув голову к нему так резко, что стянутые в хвост волосы хлестнули ее по лицу. Он никогда бы не подумал, что она способна визжать. – Не говори так! Ты не должен так говорить! – А почему? – спросил он. Элфин всегда дают правильные ответы. Всегда. – Она моя жена. Ваша проклятая Дочь Девяти Лун – моя жена! На него уставились все, кроме Джуилина, который снял шапку и уставился в нее. Домон покачал головой, Ноэл тихо рассмеялся. Эгинин обалдело раскрыла рот. Две сул’дам пялились на него как на буйнопомешанного, несущего полнейший бред. Туон тоже уставилась на него, но с совершенно непроницаемым выражением лица, в ее темных глазах не отражалось никаких чувств. О Свет, что он там собирался сделать? Во-первых, отправиться, пока не... В комнату вбежала Селусия, и Мэт застонал. Неужели всем в этом проклятом дворце вздумалось прогуливаться по ночам? Домон попытался схватить Селусию, но она увернулась и проскочила мимо. Полногрудая, золотоволосая со’джин имела сейчас отнюдь не величавый, как обычно, вид, она заламывала руки и озиралась, как загнанный зверек. – Простите меня, что посмела заговорить, – сказала Селусия полным страха голосом, – но то, что вы делаете, – глупость почище безрассудства. – Застонав, она кинулась к стоявшим на коленях сул’дам, присела между ними и положила руки им на плечи, словно надеясь обрести защиту. Взгляд ее голубых глаз беспрестанно метался по комнате. – Каковы бы ни были знамения, все еще можно исправить! Только откажитесь от своих намерений. – Спокойней, Селусия, – миролюбиво сказал Мэт. На него она не смотрела, но он все равно старался говорить и двигаться как можно дружелюбней. |
