— Хм… — Голдсмит затянулся паром, — Пожалуй, ты прав. Давай, Аль–Бабунай, открой нам камеру. Мы зададим Сестре номер четыре парочку вопросов. А если она не будет говорить — Гроза Нубов ее немножко порежет.

— К ней уже приходили с допросами, — ответила Аль–Бабунай, — Она молчит.

— У меня заговорит, — заверил тюремщицу Голдсмит, — У вас же пытают только мужчин. А я свободен от подобных глупых суеверий. И Гроза Нубов разговорит кого угодно.

— Ну уж нет, — сказал Андрей, — Я тоже не буду пытать женщину, Голдсмит. Иди к черту с такими поручениями, вот что. Я думал, что ты просто поугрожаешь ей убийством ее семьи, как ты это хорошо умеешь.

— Есть у нее семья? — спросил Голдсмит Аль–Бабунай, поморщившись от очередной дерзости Андрея.

— Неизвестно, — доложила тюремщица, — Орденцы вырезали свои настоящие имена. Так что у них теперь только номера. А по номеру ничего не выяснишь.

— Что? — удивился Голдсмит, — То есть система не показывает их настоящих имен даже стражникам?

— Нет, — пожала плечами Аль–Бабунай, — Только номера. Причем у некоторых номера повторяются, и их зовут одинаково.

— Да, это так. Я сам видел, — подтвердил Андрей, — В бою у Сердца Зла. Но, по идее, у высшего руководства номера должны быть уникальными, поскольку Брат номер один постоянно упоминает их в своих приказах. Будь у высшего руководства повторяющиеся номера — возникла бы путаница. А руководство, как следует из захваченного мною документа, это братья с первого по десятого и сестры с первой по четвертую.

— Интересно, очень интересно, — задумчиво произнес Голдсмит, — То, что они заменили себе имена номерами, это уже полноценный хак. Без помощи Лиги они бы точно такого не провернули. Но, к счастью, у меня на смартфоне есть внутриигровой распознаватель лиц NPC, так что сейчас мы установим личность этой загадочной Сестры и выясним ее настоящее имя. И если у нее есть родня — пообещаю Сестре отправить к ним карательный отряд. А если нет… Андрей, ты уже выучился читать мысли?

— Нет, — грустно признался Андрей, — У меня есть терзатель совести, позволяющий видеть худшие грехи человека, но не хватит маны, чтобы его скастовать. И восполнить ману из здоровья псиалхимией я не смогу, потому что у меня всего один хитпойнт. Еще есть очарование. На него маны хватает, могу попробовать. Но может у Аль–Бабунай есть айран? Тогда я бы пополнил здоровье, из него ману, а потом смог бы скастовать терзателя совести.

— Айрана нет. Не выдают, — сказала Аль–Бабунай.

— Ага, — кивнул Голдсмит, — В темницах его в принципе нет. Даже у Бессмертного под нами. А ты, конечно, как всегда хорош, Гроза Нубов. Приперся выполнять нашу миссию с одним хитпойнтом, а всю ману просрал на отправку призрачных гонцов для спасения долбаного сына жрицы. А мне казалось, что ты поумнел с момента нашей последней встречи. Но, видимо, это было ложным впечатлением. Ладно, попробуем мой распознаватель лиц, а потом твое очарование. Надеюсь, оно подействует на эту барышню, потому что иначе нам придется ее…

— Я не буду ее пытать или резать, Голдсмит, — перебил Андрей, — А если предложишь еще раз — я спущусь вниз и брошу Лунный камень в яму к Дентзу. И пусть он дальше выполняет твои дебильные приказы, а не я.

Голдсмит недовольно выдохнул облако зеленого пара и приказал Аль–Бабунай:

— Ключи.

— У Мифтаха, — тюремщица указала на одного из мертвых стражников.

Андрей залутал у мертвеца, размазанного в кашу кулаком Бессмертного, связку из трех ключей.