Ох… Иногда мне все-таки нужен воздух.

Вдохнули одновременно.

– Снежность…

Я тихонько засмеялась и покружилась по комнате, позволяя серебряным искоркам на платье красиво мерцать. Узоры на теле Эрихарда вспыхнули. Кажется, его совсем отпустило. Но дикий и жадный взгляд все также не отпускал меня.

– Прости, если напугал.

– Я люблю тебя. Любого.

Небо, это точно происходит со мной?

И я не паникую и не пытаюсь сбежать от внезапно обретшей краски жизни?

Светящиеся узоры на сильном теле кронса казались невероятно притягательными. Хотелось потрогать их и…

Он шагнул ко мне.

Поймал.

Плохо понимая, что делаю… ладно, прекрасно это понимая… я сама впилась в его рот, не то целуя, не то кусая. Задохнулась в крепких объятиях. И получила такой же яростный поцелуй в ответ. Почти болезненный, до саднящих губ, но прерывать его совсем не хотелось.

А хотелось отогреть.

Гореть.

Ощущения, плавящиеся под кожей… не то чтобы совсем новые, но в прошлый раз мне не дали возможности их толком распробовать… были такими горячими, что я бы точно вспыхнула свечкой, если бы Эрихард не прервал поцелуй, позволяя мне вздохнуть. Одновременно он прижался губами к чувствительному месту на шее, рядом с судорожно бьющейся венкой.

Наверняка останется след…

И пусть.

Из горла вырвался всхлип удовольствия.

Словно во сне, прохладные руки избавили меня от платья и опрокинули на кровать. И все слилось в мучительно сладкий сон. Пьянящие поцелуи, умелые руки и губы, заставляющие тело чувствительно вздрагивать. Рваные вздохи и тихие всхлипы. Мои чуть дрожащие пальцы, обводящие светящиеся в темноте узоры. И низкий рык Эрихарда, когда мне пришло в голову лизнуть один из них.

В жесткие мышцы его спины было так приятно впиваться ногтями… Извиваться в его руках. Шептать что-то невнятное, когда тяжелое тело вжимало меня в ставшие раскаленными простыни. Задыхаться от нарастающей внутри волны, ловить его дыхание и прижиматься еще теснее.

Забыться.

Раствориться.

Любить.

И почти умереть от наслаждения…

А потом лежать обнявшись, не в силах пошевелиться от усталости, вслушиваться в дыхание и наблюдать, как ночь за окном наливается синевой, впускает в себя лиловую дымку и, наконец, первые лучи рассвета. И чувствовать себя совершенно, неприлично, невозможно счастливой.

Глава 8. Отбор

И я тоже вздрогнула.

Серьезно? Он решил, что я опять сбежала?

– Я здесь.

Шаги.

Кронс – босиком и в серых пижамных штанах – возник в дверях «кабинета». Окинул тут все, особенно меня, хозяйским взглядом. Выдохнул… как-то резко, одним толчком. Будто капкан, зажавший медведя, вдруг исчез, развеялся, чудом оставив зверя невредимым.

– Что ты делаешь?

Интересный вопрос… хотя спросонья чего только не спросишь. Но ничего, моргнет пару раз, проснется окончательно и сам все поймет. Потому что моя деятельность в объяснениях не очень-то нуждается.

Мешающая мебель была сдвинута к противоположной стене.

Ковер свернут.

Я сидела на полу, подогнув под себя ноги. В одной его вчерашней рубашке на голое тело. С растрепанным пучком на макушке, ярким и уже засохшим пятном на щеке и с руками, по локоть измазанными в краске. Засунуть кисточку за ухо вообще было не самой умной идеей, даже для меня, но под действием вдохновения некоторые движения получаются сами собой.

Горы на стене. В любимой лиловой дымке.

Как в моей квартирке в Грее.

– Атмосферу, – все-таки сообщила Эрихарду, зачарованно разглядывающему представшую его взгляду картинку.