Я случайно услышала наверху…

Гортензия фыркнула.

– Ха! Случайно! Ладно врать-то. Из Лондона письмо, официальное. Со штампом Скотланд-Ярда. Харли его спрятал и теперь гадает, отдавать его Биллу или нет.

– Дядя Харли, конечно отдавать! Ведь Билл ждет решения…

– Так-то оно так, дочка, да ведь смотря какое решение.

– Любое! Ему нужно покончить с этой историей, освободиться от этого раз и навсегда.

Отдавайте и не сомневайтесь. Хотите, я отдам?

– Хочу!

– Еще чего! У, старый браконьер! Ты, значит, письмо спер, а она должна отвечать?

– А мы не скажем, что я его спер…

Мэри взяла письмо и направилась к калитке…

Позади нее разгоралась война насмерть. Девушка с улыбкой слушала доносившиеся до нее фразы и вспоминала бабушку Аманду. Как они ругались с Гортензией! Гомер и Шекспир обзавидовались бы!

– Ох, и вредная же ты бабка, Горти Вейл!

– А ты дед, сто лет в обед, обалдуй и пьяница. Нахлестался сегодня ночью своих декоктов, а теперь робеешь.

– Да ты ж со мной пила!

– Я? Да что это ты такое говоришь, Харли Уиллингтон! Сколько я выпила? А ты сколько?

– Да уж выпила…

– Попрекаешь, значит? Скопидом несчастный!

– Это я-то скопидом?…

Мэри усмехнулась и торопливо направилась к дому на холме.

Билл читал письмо, сигарета дотлевала у него в пальцах, а Мэри сидела напротив за столом и терпеливо ждала.

Лицо Билла не выражало абсолютно ничего, только скулы немного заострились. Дочитав и перечитав, он протянул листок бумаги Мэри.

– Я не понимаю, Билл. Тут очень много каких-то номеров…

– Это номер уголовного дела, номер моего личного дела, ну и всякие исходящие-входящие. Смысл в том, что расследование закончено, и меня приглашают явиться для оглашения решения комиссии. Если не явлюсь, пришлют письменно, еще через пару недель.

– А если поедешь сам?

– Тогда завтра. Может, послезавтра.

– Поезжай.

Он вскинул на нее серые, тревожные глаза.

– Ты считаешь?

– Конечно. И думать нечего. Покончишь со всем этим раз и навсегда. Примешь решение.

– Мэри… А ты?

– Что?

– Какое решение примешь ты?

Она склонила голову на плечо, обласкала шоколадным взглядом, улыбнулась.

– Я приму любое ТВОЕ решение, Билл.

– Если меня оставят на службе…

– Значит, поеду за тобой. Впрочем, ты меня еще никуда не звал.

Билл задохнулся, словно воздух стал стеной, в которую он врезался.

– Мэри, я ведь… Черт, ну что ж я за идиот, в самом деле! Мэри!

– Что, Билл?

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Да.

Она встала, обошла стол, положила руки на плечи Биллу. Сказала спокойно и тихо:

– Я выйду за тебя замуж, Билл. Прямо сейчас. Здесь. Пойдем.

Она повела его в сад. Билл шел, чувствуя, как стучит в висках сердце, как дыхание то и дело сбивается, как горит в жилах серебряным огнем кровь.

Маленькая женщина с искристыми глазами вела его за собой, и впервые за много лет он чувствовал себя счастливым и немного испуганным. Он боялся только одного – причинить ей боль. Обидеть неловкостью. Испугать резкостью. Он слишком долго жил в жестоком мире мужчин, чтобы вот так, сразу и насовсем поверить в счастье.

Трава оплетала им ноги. Птицы пели над головами. Цветы обволакивали ароматом.

Их собственный маленький Эдем звал своих Адама и Еву.