— И ты обвенчал?

— Естественно. Чем еще мы занимались в те времена? Покрывали грех, заметали следы, торопились уладить неприятности…

— И что, не получилось? Они ведь до сих пор вместе.

— Знаю, Дэниел, просто что-то там не так. Во-первых, ребенка не было.

— Что?

— Нет, потом у них были дети, трое. Но тогда — нет. Они как бы играли в женитьбу… будто актеры на сцене.

— Думаю, многие делают точно так же.

— Согласен, и в каком-то смысле мы с тобой тоже играем в священников. Но, понимаешь, у меня такое ощущение, что все это ненастоящее. Подделка. И сейчас Дейрдра прислала мне приглашение. Будто ей нужно что-то доказать людям.

— Что именно?

— Боже, откуда мне знать… Наверное, что у них нормальная семья.

— Может быть, они просто очень несчастны, — предположил Дэниел Хейз. — Как многие и многие. Люди, вступая в брак, тешат себя нелепыми надеждами. Лично мне обет безбрачия никогда не казался таким уж тяжким.

— Мне тоже, — согласился отец Хёрли. Лицо его было печально.

— Но когда брак счастливый, то прекраснее этого, наверное, ничего нет на свете. Это настоящая, подлинная дружба, когда ты можешь другому человеку доверить всю свою жизнь. Нам с тобой это неведомо, Джеймс.

— Да, правда. — Отец Хёрли все еще пребывал в унынии.

— Зато твоя сестра знает, что это такое. Так ведь? Помню, ты говорил, что она вышла за очень хорошего человека и они понимают друг друга с полуслова, будто между ними какая-то телепатия.

— Да, но в жизни им нелегко пришлось…

— Пусть так, — перебил отец Хейз, — но мы ведь не об этом говорим, а только о том, что бывает такое взаимопонимание… Без сомнения, это поддерживало их в трудные времена. А у этих людей из Пиннера, у которых серебряная свадьба, — у них ты ничего такого не увидел?

— Нет, там все будет сводиться к одним пустым фразам, как и четверть века тому назад.

— Ну, Джеймс, такая уж у нас работа, — рассмеялся его друг. — Кто еще может придать убедительность и вес ничего не значащим фразам? Кто, как не священники?

Организаторы торжества прибыли в три часа, обо всем было условлено еще несколько недель назад. У Филиппы, хозяйки фирмы «Банкеты Филиппы», был наметанный глаз, и она с первого взгляда распознала, с кем имеет дело, — миссис Дойл по всем признакам принадлежала к паникершам высшего разряда. Добрый час гостей будут угощать канапе и напитками, потом все двинутся в католический храм, где отслужат мессу и Дойлы заново произнесут супружеские клятвы. Затем, раскрасневшиеся и торжествующие, они вернутся на Розмари-драйв (будет уже седьмой час), и гостям опять предложат выпивку и холодную закуску: лососину и курятину под майонезом с карри, теплый пряный хлеб. Оценив размеры дома и скромную величину духовки, Филиппа отговорила миссис Дойл от горячего, ей удалось убедить хозяйку, что гости будут удовлетворены угощением, даже если оно будет холодным и без картошки.

Филиппа выгрузила из своего фургона ящики с провизией и обосновалась в маленькой кухне Дойлов. Она очень надеялась, что кому-нибудь в доме поручат отвлекать эту женщину с новой прической и явно только что сделанным маникюром, которая стояла, неуклюже расставив пальцы, боясь неосторожным прикосновением повредить свежий лак.

К счастью, явилась дочь, темноволосая интеллигентная девушка, уж на нее-то можно было положиться. Она несла с собой на вешалке собственный праздничный наряд. В кухонное окно Филиппа видела, как она благодарит привезшего ее мужчину. Девушка наклонилась к окошку автомобиля и поцеловала его.