Придя в себя благодаря коктейлю — водке с апельсиновым соком и льдом, — которым она безуспешно пыталась угостить и Десмонда, Мэриголд решила пораскинуть мозгами и определиться с конкретными деталями работы, проделанной в отделе за время ее пребывания здесь.

— Господи, Диззи, что-то ведь мы сделали?! — Она наморщила лоб, напрягая память. — Я хочу сказать, ты же не сидел здесь, разглядывая с утра до вечера эти голубоватые ирландские пустыри на картине?!

1 Фешенебельный район Лондона.

— Нет. Вроде бы нет. Всегда находились какие-то дела, но, понимаешь, все это были посторонние заказы. — Десмонд словно оправдывался. — Поэтому все это не идет в счет моих личных инициатив. Отчет будет выглядеть не очень впечатляюще.

— А куда тебя переведут? Если отдел закроют.

— Этот кабинет — один из самых крошечных, так что меня вполне могут оставить здесь, только начальника поменяют. Понимаешь? То же место, та же работа, но иной порядок отчетности.

— И тебе не дадут пинка под зад?

— Нет-нет, — успокоил он ее. — На этот счет, Мэриголд, можешь не волноваться. Нет.

Она лукаво улыбнулась:

— Хочешь сказать, ты знаешь, где собака зарыта?

— В каком-то смысле.

Он говорил так тихо и грустно, что Мэриголд оставила эту тему.

— Ну, все равно пойду погляжу, что ценного можно извлечь из писем, которые я для тебя печатала, — сказала она.

Все было примерно так, как Десмонд и представлял. Карло сидел у него в кабинете. Мэриголд лезла из кожи вон — называла его мистером Дойлом, говорила о телефонных звонках и посетителях, но все ее старания не произвели на Карло Палаццо ни малейшего впечатления. Она даже раздобыла для кофе две чашки вместо обычных красных кружек, одна из которых была помечена — «Д», а другая — «?».

Карло Палаццо говорил о необходимости реорганизации, дальнейшего расширения, экспериментирования, непрерывного движения вперед. Он говорил о конкуренции; об инфляции, экономическом спаде, о забастовочном движении и о том, как трудно нынче стало найти место для парковки. Короче говоря, поднял чуть ли не все возможные мрачные темы, чтобы оправдать свое решение: отдел — как таковой — необходимо слить с другими отделами; его деятельности, разумеется, важной и необходимой, реорганизация пойдет только на пользу.

Когда слово «реорганизовать» прозвучало во второй раз, у Десмонда возникло ощущение, будто он входит в зал кинотеатра посреди сеанса и сразу же понимает, что эту картину он уже видел.

Он почувствовал огромную усталость. И что — так жить еще целых тринадцать с половиной лет? Пусть уж его сразу отправят работать на автостоянку. Вот это будет реорганизация — лучше не придумаешь.

С тяжелым сердцем Десмонд думал о том, как бы помягче объяснить все вечером Дейрдре. Он знал, что не будет ни сокращения жалованья, ни публичного объявления. Он лишится только звания. И Десмонд перешел к сути вопроса:

— Можно ли мне будет продолжать работать в этом кабинете, в этом офисе, независимо от того, к каким изменениям приведет реорганизация?

Карло Палаццо выставил вперед свои большие ладони. Если бы это зависело от него, то — конечно!

— Но это от вас не зависит, мистер Палаццо?

Да, похоже было, что не зависит. Реорганизация есть реорганизация: часть перегородок между офисами придется сломать…

Десмонд запасся терпением. Он знал, что рано или поздно все будет сказано, и торопить события не имеет смысла.

Его глаза блуждали по пейзажу с отлогими травянистыми склонами.