Через несколько минут дядя Тинсли вышел, неся такой же серебряный поднос, который был нагружен горкой тостов и тремя тарелками, в центре каждой из них лежало яйцо-пашот. Тарелки украшал золотой ободок, но края тарелок во многих местах были отколоты. Я подцепила вилкой яйцо и подсунула под него кусок тоста, потом пронзила вилкой желток, раскрошила белок и все перемешала.

– Бин всегда все смешивает, – произнесла Лиз. – Это отвратительно.

– Вкуснее, если все перемешать. Но дело не только в этом. Во-первых, не приходится много раз брать по куску, на что уходит время. Во-вторых, не нужно с трудом жевать, потому что, если все растерто в пюре, то это как бы уже заранее пережевано. И последнее. В любом случае, в желудке пища смешивается, поэтому в этом есть смысл.

Дядя Тинсли захихикал и обернулся к Лиз:

– Она всегда такая?

– Ох, да! Она Биноголовая.

Мы предложили вымыть посуду, но дядя Тинлси заверил нас, что ему легче сделать это самому, без парочки детишек под ногами. Он сказал нам, чтобы мы занялись тем, чем занимаются девочки нашего возраста.

Мы с Лиз обошли дом и приблизились к фасаду, где росли два больших дерева с блестящими темными листьями и большими белыми цветами. Позади деревьев, на дальней стороне газона, расположились огромные зеленые кусты с проходом в середине. Мы прошли через них и оказались на площадке, окруженной темно-зелеными кустами. На старых, заросших сорняками клумбах пробились несколько крепких ирисов. В центре находился круглый бассейн с кирпичными краями. В нем плавали сухие листья. И я увидела сверкающую вспышку чего-то оранжевого.

– Рыбка! – крикнула я. – Золотая рыбка!

Мы встали на колени и начали разглядывать оранжевую рыбку, переплывающую из тени в тень под покровом сухих листьев. Я решила, что здесь будет хорошо поплавать Фидо. Бедная черепашка, наверное, чувствовала, что все это время сидит взаперти.

Я побежала в сарай, открыла банку с Фидо и увидела, что черепаха плавает в воде. Он вроде бы был в порядке, когда я в последний раз кормила его. Я положила Фидо на стол и стала поглаживать его пальцем. И поняла, что это безнадежно. Фидо был мертв, и по моей вине. Я думала, что могла беречь Фидо и заботиться о нем, но автобусное путешествие оказалось слишком трудным для черепахи. Фидо было бы лучше оставаться в Лост-Лейке.

Я положила Фидо на тарелку и понесла к бассейну. Лиз обняла меня за плечи и сказала, что нам надо спросить дядю Тинсли, где похоронить черепаху.

Дядя Тинсли все еще возился в кухне.

– Я думал, что вы ушли и где-то играете, – произнес он.

– Фидо умер, – сказала я.

Дядя Тинсли взглянул на Лиз.

– Черепаха Бин, – объяснила она.

– Мы хотели бы спросить, где его можно похоронить, – проговорила я.

Дядя Тинсли вышел из дома и закрыл за собой дверь. Я протянула ему тарелку, и он посмотрел на Фидо.

– Мы хороним всех домашних животных на семейном кладбище.

Он повел нас назад к сараю, где взял лопату с длинной деревянной ручкой, и мы двинулись к холму.