Наступил ноябрь. Близился день вступления нового лорда-мэра Лондона в должность. Сдавались дела, в городе царила предпраздничная суматоха. Накануне Эстер специально поехала в Лондон повидать Джеймса. Она хотела собственноручно вручить ему свой подарок. Как всегда он пригласил ее в смежный с кабинетом зал. Они не обмолвились ни словом, пока он открывал ящичек красного дерева, в котором лежал подарок. Работа была чудесной, Джеймс даже головой замотал от восхищения.

— Эстер, дорогая, ты превзошла самоё себя.

Словно совершая ритуал, Джеймс с благоговением вытащил подарок из ящика. Приглядевшись повнимательней, он понял, наконец, что это такое, и его лицо расплылось в довольной улыбке.

— Вот это подарок! Гениально! Ну, теперь пусть только подадут мне холодную картошку!

Джеймс поставил крестовину на стол и обнял Эстер. Серебряное великолепие так и заиграло, заискрилось, отражаясь от полированной поверхности.

— Я тронут до глубины души, — растроганно проговорил Джеймс, целуя ее.

В огромном зале собралось много народу. Со своего места Эстер прекрасно видела весь торжественный ритуал посвящения. Джеймс вступал в должность нового лорда-мэра Лондона. Это была так называемая Безмолвная церемония. Свое название она получила потому, что вся процедура проходила в полном молчании. Джеймс молча, с достоинством кланяется своему предшественнику, молча принимает атрибуты лорда-мэра. Гулкая тишина, словно голос веков, звучит громче всяких слов. Здесь и клятва быть достойным преемником, и торжественное обещание оправдать оказанное доверие, и еще многое из того, о чем может рассказать пятивековая история этой доброй традиции. Воздух в зале напоен ароматом трав. Между рядами специально ходят служащие с маленькими пучками в корзиночках. Эту меру предосторожности принимают всегда при большом скоплении народа. Раньше таким образом спасались от чумы, теперь от других болезней — и это тоже уже стало традицией. Эстер всегда будет вспоминать этот знаменательный для Джеймса день с щекочущим обоняние привкусом розмарина и лаванды, лепестков сухого клевера и мяты, жимолости и тонкого аромата роз, исходящего из невидимых ниш в зале. Не раз во время церемонии у Эстер возникала мысль, что травы странным образом вплетаются в их многолетнюю дружбу с Джеймсом.

Торжественная часть закончилась, и новоиспеченного лорда-мэра Лондона окружила толпа друзей и влиятельных членов муниципалитета. Все спешили засвидетельствовать ему свое почтение, лично поздравить и высказать добрые пожелания. Эстер одиноко стояла в сторонке. Она даже не пыталась приблизиться к Джеймсу, потому что рядом с ним была его жена. Это был и ее день. Мэри приехала в город всего на несколько дней, лишь за тем, чтобы занять свое место подле него на Безмолвной церемонии, а на следующее утро проводить его из резиденции лорда-мэра в Высокий суд, где Джеймсу предстояло принести присягу на верность королю Англии и в то же время отстоять независимость муниципальных властей в решении внутренних городских вопросов. Этот выезд, как всегда, сопровождался пышной процессией. Вереница празднично украшенных карет колесила по улицам Лондона, чтобы горожане своими глазами могли увидеть человека, которого они выбрали на столь почетный и ответственный пост. А Мэри сильно сдала. Г оды не пощадили ее: она очень похудела, как-то осунулась. И кожа стала дряблой, и талия куда-то подевалась, и восхитительно-плавный налитой изгиб груди, от которого в свое время занимались жадным пламенем глаза Джеймса, тоже канул в лету. Одевалась она как-то уж очень подчеркнуто по-мужски, словно выехала на прогулку верхом. Единственное бриллиантовое украшение, и то в форме подковки.

Эстер с удовольствием осталась бы на ночь у Летисии с Ричардом, но из-за Сары пришлось ехать домой.