Джон разделся и лег в постель первым. Он исподволь наблюдал за Эстер. Когда она заметила это, то смущенно отвернулась и попросила:

— Пожалуйста, погаси свечу.

Джон задул свечу, но розовый свет тлеющих в камине углей оказался гораздо сильнее, чем предполагала Эстер. Она быстро сняла с себя нижние юбки и натянула ночную сорочку, но все же Джон успел увидеть молочную белизну со спины и плеч, удивительную прозрачность кожи и красоту бедер.

Эстер вынула шпильки из прически и стала медленно расчесывать густые рыжие волосы. Джон подумал, что делает она это чрезвычайно соблазнительно, наверное, сама об этом не подозревая.

Когда Эстер подошла к постели, Джон раскрыл ей свои объятия. Она опустила полог над кроватью и легла рядом с ним.

— Нельзя, — прошептала она.

— Я знаю, — мягко ответил ей Джон. — Я просто хочу обнять тебя, прижать тебя к себе. Четыре долгих месяца ты была совсем одинока, терпела Бог знает какие унижения, оскорбления и издевки. Обещаю тебе, что больше ты никогда не будешь одна. Я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя и дать все, что смогу — тебе и нашему ребенку.

Эстер немного утешили его слова, но ей хотелось слышать от него это вновь и вновь.

— Я буду хорошей женой, — ответила она.

— Да, конечно. Прости меня. Прости мое глупое, странное поведение сегодня утром. Это был самый ужасный день в моей жизни. Я чуть не сошел с ума. Прости еще раз, если я обидел тебя.

Эстер повернулась к нему лицом.

— Все уже позади. Не думай о прошлом, думай о будущем.

— Я люблю тебя, Эстер.

Джон понял, что всегда любил только ее. Даже тогда, когда все обстоятельства должны были бы настроить его против этой любви. И если даже Каролина все еще чем-то привлекала его, связывала его, то это была настолько ничтожная и слабая связь, что Джону не стоит даже и думать об этом, а Эстер — знать о ней.

Он крепко прижал ее к себе и нежно поцеловал в губы, а потом вдруг отпрянул, воскликнув:

— Я почувствовал, как стучится наш ребенок!

— Он все время бьется внутри меня, — тихо засмеялась Эстер.

— Значит, это мальчик?

— Наверное. Очень уж крепкие у него кулачки.

— Можно мне посмотреть на твой живот? — спросил Джон.

Эстер замялась и еле слышно прошептала:

— Ну, если тебе действительно хочется…

Джон сел на постели и откинул полог. Потом поднял ночную сорочку Эстер и осторожно положил руку ей на живот.

— Он сильный, — с восхищением произнес Джон, почувствовав биение жизни под своей ладонью.

— Видишь, — слегка поддразнила его Эстер, — теперь ты тоже думаешь, что у нас будет мальчик.

— Вне всякого сомнения.

И Джон еще раз поцеловал ее.

Засыпая в его объятиях, Эстер думала, что должна будет как-то компенсировать Джону его поломанную карьеру, безнадежное, с точки зрения богатства и денег, будущее. Ведь Джон уже никогда не сможет стать независимым мастером. И еще она постарается возместить ему потерю того, что он мог бы иметь, если бы она не вторглась в его жизнь и не встала бы между ним и Каролиной…

Джон проработал у Фелайна в мастерской три недели, пока к хозяину не пришла бумага от Харвуда. Фелайн рассчитался с Джоном и сказал ему:

— Прости, Бэйтмен, мне очень не хочется отпускать тебя. Но Харвуд в свое время оказал мне услугу, и я не могу игнорировать его пожелания. Могу обещать тебе, что дам отличные рекомендательные письма. Возможно, они будут тебе небесполезны.

Однако, несмотря на рекомендации, Джона не принимали на работу ни в одной ювелирной мастерской, куда бы он ни приходил.