— Но я не могу бросить тебя одну в такой день!

— Ты должен идти на работу. Не будь глупцом. В запасе еще несколько часов. Со мной все будет в порядке.

Для Джона это был самый длинный рабочий день, который когда-либо у него бывал. Придя домой, он обнаружил, что акушерка заперла дверь изнутри, и из-за нее раздавались крики Эстер, которая уже была на последней стадии родов.

Джон в волнении бегал туда-сюда по коридору, слушая леденящие душу вопли и ощущая свою полную беспомощность. Наконец из-за двери послышался плач младенца. Но и тогда его не сразу пустили в комнату. Акушерка объявила, что родился мальчик, и что к роженице пока входить нельзя…

Три недели спустя ребенка крестили в Церкви Всех Святых. Эстер захотела назвать сына Джоном, и счастливый отец согласился, чтобы порадовать ее, однако настоял на том, чтобы прибавить второе имя — имя своего деда. Так появился на свет Джон-Джозеф, которого со временем стали называть ласково Джосс. Так это имя за ним и осталось.

ГЛАВА 5

До рождения сына Эстер вполне устраивало ее жилище. Это было лучшее, что они могли позволить себе, поэтому и старались не обращать внимания на мелкие кражи и другие неприятности, происходящие по соседству. В других таких же трущобах было гораздо хуже — там случались убийства, поножовщина, а уж простые драки вообще были в порядке вещей. В таких «осиных гнездах» жильцы просто боялись лишний раз выходить из своих комнат.

На улице, где жили Джон и Эстер, было относительно тихо. По крайней мере, сторожа, обеспечивающие порядок, не боялись ходить поодиночке и в ночное время каждый час выкрикивали «Все спокойно!».

У Эстер была хорошая соседка — одинокая средних лет женщина. Она жила в комнате напротив, и Эстер частенько заходила к ней в гости. Но с рождением ребенка все изменилось. Прежде всего, Эстер боялась, что Джосс может подхватить какую-нибудь инфекцию и заболеть. Воздух в доме и окрестностях был далеко не чистым, и сколько бы Эстер ни мыла свою комнату, атмосферу поменять она не могла.

Привыкшая к чистоте просторного Стрэнда, здесь при выходе на улицу Эстер была вынуждена одевать высокие деревянные башмаки, чтобы не запачкать юбки. Улочка была такая узенькая, что жители домов, стоящих на противоположных сторонах, вполне могли бы обмениваться рукопожатиями, высовываясь из открытых окон. Тротуар заполняли кучи гниющих отбросов. Летом, если дул хоть слабенький ветерок, уже было невозможно держать окна открытыми. Иногда зловоние заполняло и коридоры дома, потому что некоторые его обитатели выкидывали за дверь комнат столько же мусора, сколько летело за окна на улицу.

Со дня их приезда Эстер регулярно наполняла специальные мисочки ароматической смесью из высушенных листьев и лепестков растений и расставляла их на буфете, каминной полке и возле постели, чтобы в комнате пахло свежестью и цветами. Всякий раз, отправляясь с маленьким Джоссом в парк на прогулку, Эстер собирала дикие маргаритки, сладкую гвоздику и ромашки, и добавляла к ним опавшие лепестки роз. Затем она высушивала их, туда же добавляла немного деревянной стружки и крошку стеблей лаванды. Лаванду можно было купить за гроши у уличных торговцев, так же как и розмарин, тмин, бальзамы из шалфея и лимона, ягоды можжевельника. Эстер делала различные смеси из этих трав, вспомнив то, чему когда-то давно учила ее мать, и верила, надеялась, что это поможет очистить воздух и оградить малыша от болезней.

Кроме этого, постоянной головной болью Эстер были деньги. Джон не брал себе ни фартинга из своей нищенской зарплаты, и Эстер часто становилось очень стыдно, когда она в отчаянии срывалась и говорила мужу грубости. Такое случалось, если Эстер не могла купить достаточно еды, понимала, что их семье грозит голод, и медленно сходила с ума от этой мысли. Или же если заболевал Джосс и изводил ее своим плачем.