Эстер возмущенно всплеснула руками.

— Ради всего святого, перестань строить из себя благородного! От этого и происходят все наши беды. Я знаю, что это дается с рождением, и что ты это впитал с молоком матери, и что тебе трудно отказаться от своих привычек. Но нужно быть практичным. Мы — семья бедняков с ребенком на руках, и живем не в загородной резиденции с кучей прислуги!

— Вот этого мне говорить не надо! — наконец сорвался Джон.

Нервный стресс, с трудом сдерживаемый им в течение последних месяцев, выплеснулся наружу.

— Ты, конечно, сделала тут маленький рай посреди адского тумана, но неужели ты думаешь, что я не мечтаю о лучшем доме для тебя и Джосса? Я ненавижу эту помойку!

Джон вскочил и стал в ярости потрясать кулаками, словно обращаясь к стенам и потолку.

— Меня тошнит, тошнит от этой развалюхи, от каждодневных пьяных скандалов и драк у соседей! Я считаю это оскорблением — жить в окружении разного бандитского сброда, проституток, занимающихся своим ремеслом прямо у нас под окнами, ежеминутно слышать грязную брань, которая в этой крысиной дыре стала обычным средством общения!

— Великолепно! Грандиозно! — закричала ему в ответ Эстер, тоже вскакивая со стула.

Джосс, разбуженный громкими криками родителей, издал длинный басовитый вопль из своей колыбели.

— И тем не менее ты не позволишь мне помочь облегчить нашу участь, пока она сама не решит измениться к лучшему!

Джон резко обернулся.

— Когда-то ты говорила, что с гордостью будешь носить имя Бэйтменов. Видимо, твое мнение сильно изменилось с тех пор, как я потерял возможность достичь всего, чего так хотел!

— Нет! Это не так! Ты несправедлив!

— Ну, тогда примирись с тем, что я не могу позволить своей супруге работать в забегаловке. Можешь ругаться сколько угодно, но я не желаю ломать традиции, в которых был воспитан, и сам, слышишь, сам, один буду нести ответственность за тебя и за нашего сына!

Эстер стало казаться, что она бьется головой о невидимую стену, разделяющую их, и никак не может пробить ее. Поэтому она язвительно заметила:

— Мне кажется, ты забыл, что не имел ничего против моей работы в Хиткоке, когда мы только поженились. Тогда я точно так же была твоей женой, как и сейчас.

Лицо Джона побагровело, в глазах зажглись недобрые огоньки.

— Это была твоя неудача, беда! И пусть я допустил это один раз, больше этого не будет! Обещаю тебе, что скоро у нас будет больше денег!

И Джон пулей вылетел из комнаты. Через секунду Эстер услышала, как за ним хлопнула входная дверь. Джосс уже всерьез расплакался, и она подошла к его колыбели, взяла сына на руки и принялась укачивать.

Напевая Джоссу песенку, Эстер думала, что Джон опять забыл одеть пальто, а ночь-то холодная, и что Джосс теперь долго не заснет, и куда это мог направиться Джон на ночь глядя?

Уложив вновь заснувшего малыша в колыбель, Эстер немного успокоилась и призадумалась. Куда мог пойти Джон в такое время? Бросив свое высокопарное обещание, он словно удалился выполнять какую-то особую миссию…

Она подняла его недоштопанный чулок с пола, но не стала заканчивать работу, так как слишком разнервничалась.

Прошел час, за ним другой, а Джон так и не появился.

В ту ночь погода была скверной, дул сильный холодный ветер, который заставлял стонать и скрипеть старый, разваливающийся домишко.

Эстер не отходила от окна. Сторож на улице прокричал десять вечера. Она переоделась в ночную сорочку, приготовила постель и вновь принялась смотреть в окно.

Джон вернулся домой около полуночи. Он показался ей каким-то одичавшим, усталым и чужим.

— Можешь не беспокоиться о нашем финансовом положении.