Этот предмет занимал их до тех пор, пока новый взрыв смеха и завистливые замечания по поводу попытки справиться с волосами Барбары не отвлекли их внимание. К сожалению, это настроение не сохранилось после того, как сетка, украшенная блестками, была наконец прикреплена, пряди уложены и сверху украшены лентой. Алиса де Монфорт преподнесла подарок от короля Генриха – золотой обруч, усеянный жемчугом и обвитый лентой, что вновь было встречено косыми взглядами и недобрым шепотом. Барбара приписала подарок дани королеве Элинор, в доме которой она прослужила много лет, но она знала, что такое яркое проявление королевской благосклонности было обусловлено политическими причинами.

Многие из присутствующих женщин поспешили выказать свою преданность, однако вскоре неловкий момент прошел и начало возникать беспокойство иного рода. Барбара вдруг поняла, что они могут опоздать, и уже собралась предложить приготовиться к выходу, когда хлопнула наружная дверь.

– Наконец то подарок жениха, – прошептал кто то.

Эти слова потрясли Барбару. Она совсем забыла обычай, по которому жених должен одарить невесту. Но она знала, что подарка от жениха быть не могло: Альфред никогда не опозорил бы ее пустяковой безделушкой, а возможности сделать дорогой подарок у него не было. Ее сердце упало при мысли о необходимости все объяснять. Альфред был не виноват, но могло показаться, что ею пренебрегают.

– Бедный Альфред… – начала Барбара. Но тут раздался голос ее отца, поднимавшегося по лестнице и раздраженно говорившего что то.

Барбара просияла в улыбке. Может быть, совсем невольно, отец спас ее. Когда он вошел в комнату, ее глаза изумленно блеснули сквозь слезы умиления. Она не смела ему улыбнуться, так как оба разразились бы смехом или слезами, осознавая, какую жертву он принес из любви к ней. Он был одет по последней моде, которую ненавидел. На нем была великолепная золотая накидка, расшитая красными крестами, поверх темно красной туники на широкой груди – золотая цепь, которую он обычно надевал, отправляясь в иностранные посольства, чтобы не позорить своего короля. Его меч с простой оплетенной проволокой рукоятью выглядел странно: он был прикреплен к позолоченному, низко опоясывающему его бедра поясу. Башмаки тоже были позолочены и украшены огромными золотыми шпорами. О, бедный отец!

Женщины расступились перед графом Норфолком, пропуская его вперед. Барбара подняла на него глаза, желая выразить свою благодарность, но у нее перехватило дыхание. Его улыбка была застывшей, а в глазах сквозило беспокойство и тревога. Он вручил ей резную деревянную шкатулку и буркнул:

– Подарок жениха.

Барбара машинально взяла шкатулку. Она едва не уронила ее при этих словах: шкатулка была старая и хорошо знакомая.

– Открой ее, – приказал отец.

Она открыла рот от изумления, когда увидела содержимое: это ожерелье и браслет были ей прекрасно известны, так как они всю ее жизнь хранились в сундуке отца. Это были очень древние золотые кельтские украшения. Причудливые птицы и животные переплетались, и в каждом было отверстие, из которого на подвеске свисала жемчужина. Браслет и ожерелье принадлежали матери графа Норфолка.

За восторженными восклицаниями никто не различил слабый стон, вырвавшийся из груди Барбары. Придворные дамы приняли ее оцепенение за радостное удивление и повыше подняли драгоценности, чтобы и остальные смогли восхищаться ими. К тому времени, когда все дамы протиснулись вперед, чтобы посмотреть, потрогать и высказать свое мнение, и драгоценности были надеты на ее шею и руки, Барбара справилась с собой.