– В прямом или переносном смысле? – поинтересовался граф, направляясь за ним в теплую, тускло освещенную конюшню, полную запахов ароматного сена и терпкого конского пота.

– В обоих, – усмехнулся мужик, – вы ничего не добьетесь, если пойдете напролом.

Но что ему оставалось делать? Раздосадованный, Адам двинулся к дому. Она объявила войну, а не он. Он взялся за щеколду парадной двери. Щеколда не поддалась. В недоумении он подергал ее и почувствовал сопротивление изнутри. С той стороны был массивный засов. Какому дьяволу понадобилось запирать ее? Даже если кому-нибудь из слуг пришло в голову выйти в прихожую и он заметил, что дверь не заперта, то мог бы сообразить, что кто-то вышел, чтобы вскоре вернуться. Подозрение переросло в уверенность. Это могла сделать только Софья Алексеевна.

Весь гнев и дурное настроение, которые ему приходилось сдерживать в течение уже половины суток – с того момента, как встретил ее в степи, – наконец выплеснулись наружу. Ох уж эти детские злые шутки! Чисто женская повадка – исподтишка, за спиной сделать гадость! Нечто подобное вытворяла с ним и Ева… Он изо всех сил заколотил в дверь, словно хотел таким образом выместить на ней долго сдерживаемое личное оскорбление, обиду и полной уверенности в том, что для него эта история добром не кончится.

– Кто там? – послышался сверху знакомый голос.

Адам поднял голову, выходя из исступленного состояния, в которое впал от тоскливых мыслей, и прекратил свое монотонно-тупое занятие. Лицо Софьи Алексеевны в обрамлении длинных распущенных волос, склонившееся над подоконником второго этажа, показалось неестественно бледным в лунном сиянии.

– Немедленно спуститесь вниз и отоприте дверь! – скомандовал он таким суровым армейским голосом, что та повиновалась без единого слова.

Софи слетела вниз по ступенькам, лихорадочно размышляя, какие еще неприятности сулит ей этот казус. Она попыталась отодвинуть засов, но тяжелые брусья оказались даже ей не под силу.

– Я не могу! – воскликнула она. – Подождите! Несколько минут спустя она появилась из-за дома. Поверх ночного пеньюара на ней была тонкая накидка, босые ноги обуты в простые домашние тапочки.

– Что еще случилось? – Софи откинула с лица густую прядь. Глаза ее выражали смешанное чувство возмущения, беспокойства и замешательства. – Вы можете разбудить всю прислугу, но не таким же образом! Они встают гораздо раньше, чем мы!

«Что за чушь она несет?» – пронеслось у него в голове.

– Как вы смеете не впускать меня в дом? – в раздражении выкрикнул он. – Что за детские шутки!

– Не впускать вас в дом? – искренне изумилась Софи. – Помилуй Бог, зачем мне это надо? – Похоже, ее удивило подобное предположение. – Парадную дверь всегда запирают на ночь. Степи полны разбойников.

– Но я оставил ее открытой, – возразил он, впрочем, уже не так уверенно.

– Значит, Григорий снова ее запер, – спокойно сказала девушка. – Это наш ночной сторож. Он проверяет запоры каждый час.

– А как же вы вошли? – в замешательстве спросил Адам.

– Через боковую дверь. Она была открыта, потому что Борис Михайлов был на улице. Дверь маленькая, незаметная. Вы не спросили у Бориса, как войти? – Порыв холодного ветра заставил ее поежиться.

– Нет. – Адам уже чувствовал себя полным глупцом. – Бы можете простудиться в этой тонкой накидке.

– Вы так стучали, что у меня не было времени одеться. – Замечание было вполне справедливым. Она стояла на мощенной камнем дорожке, облитая молочным светом луны.