Лишь через неделю Адам смог выполнить свое обещание – дать ей возможность прокатиться на Хане. Он с удовольствием занимался осуществлением этой хитроумной затеи, чувствуя, как занятость делом в некоторой степени избавляет его от мучительного ощущения бессилия. Не так уж много он мог для нее сделать, но и этому она была бы несказанно рада. Оставалось улучить момент, когда князя не будет дома, на конюшне останется один Борис, и незаметно передать ей записку с изложением всего плана.

Как это нередко случается, ему помогло вмешательство судьбы. Из Царского Села, летней резиденции императрицы, прибыл курьер с требованием представить сведения о положении дел в Преображенском полку. Полковнику не пришлось быть слишком настойчивым для того, чтобы убедить генерала лично отправиться с докладом к ее величеству. Адаму требовалось всего лишь удостовериться, что генерал останется в Царском Селе с ночевкой. Тогда Софи сможет кататься на Хане всю ночь, до того как проснутся слуги, и вернуться в свою спальню незамеченной. Посвящен в эту затею будет только Борис Михайлов. Подготовить Бориса к столь рискованному делу было проще простого. Благодаря своему привилегированному положению в доме Голицыных мужик был грамотен и весьма сообразителен. Он и глазом не моргнул, когда однажды граф, спешившись у конюшни Дмитриева, сунул ему в руку сложенный листок бумаги.

Адам вошел в дом с видом человека, имеющего весьма важное сообщение. Он спросил генерала, хотя отлично знал, что Дмитриев находится на бригадном смотре.

– В таком случае, может, мне будет оказана честь увидеться с княгиней? – проговорил он, выслушав доклад об отсутствии барина. – Она могла бы передать мое сообщение князю. Это весьма важно и имеет отношение к его завтрашней поездке.

По выражению лица дворецкого было ясно, что он не знает, как поступить. Княгиня посетителей не принимала, это было негласным правилом. Но граф Данилевский – не обычный посетитель. Он адъютант князя, часто бывает в доме, его приглашают обедать, правда, всегда в присутствии мужа.

– Не могу знать, где сейчас находится княгиня, ваше высокоблагородие, – после некоторого размышления сообщил дворецкий. – Могу ли я сам передать ваше послание его сиятельству?

Именно этого Адам и боялся, понимая, что не имеет права настаивать на встрече с Софьей, если ее случайно не окажется поблизости. Он уже был готов признать поражение и передать слуге фальшивое послание, но тут Софи неожиданно появилась в зале.

– Граф Данилевский? – произнесла она равнодушно и слегка удивленно. – Как жаль, что мужа нет дома.

– Да, ваш дворецкий только что сообщил об этом. У меня для него послание. Но меня вполне устроит, если вы окажете любезность передать ему. – Он протянул руку в вежливом приветствии.

Софи сделала реверанс, пожала протянутую руку, ощутив в ладони смятый комочек бумаги. Она ничем не выдала себя, лишь глаза на мгновение блеснули, когда она сжала пальцы и опустила руку.

– И о чем же ваше послание, граф?

– Бумаги, которые князь хочет взять с собой для ее величества завтра утром, необходимо переписать. Писарям предстоит работать всю ночь, к утру они должны быть готовы, но князю придется заехать за ними.

Какое-то совершенно необязательное сообщение, подумала Софья. Впрочем, дворецкий, стоявший на страже, выслушал его с невозмутимым видом.

– Николай, все передашь его сиятельству, – с хорошо усвоенным безразличием проговорила Софи. – Всего хорошего, граф. – Вежливая улыбка лишь коснулась ее губ. Она неторопливо стала подниматься по лестнице.

Адам хорошо помнил ее бодрый, широкий шаг, от которого со свистом разлетались юбки, и пожелал князю Дмитриеву медленной и мучительной смерти.

Закрывшись в своей спальне, Софья развернула клочок бумаги.