– Но, насколько мне известно, император больше не испытывает недоверия к Боэмунду, – спокойно заметила Деспоина.

– А причина этого должна вас позабавить, сэр Эдмунд, – улыбнулась Сибилла и наклонилась, чтобы поставить свой матовый кубок, сделанный будто из речного тумана, при этом крупные жемчужины на ее воротнике таинственно блеснули. – Наш святейший император, – продолжала она, – наконец-то завоевал доверие герцога Готфрида. И ему удалось вытянуть из него торжественное обещание, что если Боэмунд нарушит мир и попытается захватить город, то войска Готфрида, втрое превосходящие по численности силы герцога Тарантского, объединятся с имперскими частями. И вместе они уничтожат Боэмунда и всех его последователей.

Воцарилось длительное молчание. Двигаясь бесшумно, слуги подали сваренную в вине лососину и тарелочки с восхитительно вкусными мелкими красными крабами, а также с лангустами.

– Пожалуйста, скажи мне, дорогой кузен, – обратилась Деспоина к графу Льву, – говорил ли когда-нибудь герцог Готфрид о намерении помочь Боэмунду, если император решится напасть на южных норманнов?

Лицо хозяина вспыхнуло над вышитым золотом воротником его туники. Эдмунд заметил это и запомнил.

– Ну, нет, – поспешно проговорил граф Лев. – Такого предательства нельзя себе даже представить!

Быстрый обмен взглядами между графом Львом и Деспоиной также не остался незамеченным. И он подтвердил опасения Эдмунда красноречивее, чем слова.

Позже, когда дамы удалились, чтобы сесть в носилки и отправиться во дворец Бардас, граф Лев и его рыжеволосый гость остались наедине. Не спеша вкушали они вино. Граф бросал на молодого человека испытующие взгляды.

– Ваши сундуки… уже опустели, сын мой?

У графа в последнее время вошло в привычку такое обращение к гостю.

Легкая улыбка тронула губы Эдмунда.

– Еще нет, но скоро это произойдет. Цены на самое для нас необходимое поднялись и стали невообразимыми.

– Хорошо, завтра я прикажу открыть вам кредит в пятьсот византов, – сказал пожилой человек; колеблющиеся отсветы пламени плясали на голубой шелковой тунике и заставляли сверкать драгоценные камни на его пальцах. – Прибавлю и еще пять сотен, если потребуются свадебные подарки, достойные вашего положения и положения моей племянницы.

– Свадебные подарки! – Эдмунд напрягся, не сводя глаз со своего хозяина. – Я не понимаю…

Лев Бардас подмигнул ему:

– Вы, молодые любовники, любите притворяться…

– Но, милорд… я… я… Я не могу…

Конечно, ваш кошелек пуст. Так что это будет свадьба военного времени.

В смятении Эдмунд туго соображал, не зная, что

сказать.

– По правде, милорд, мне ничего не известно о свадьбе. Мы с графиней Сибиллой не обсуждали

это…

– Если это правда, то не пора ли вам с ней переговорить? – внезапно помрачнев, спросил пожилой византиец. – Разве моя племянница не посещала вас, когда вы лежали раненым? Почти в любое время дня… и ночи? – Голос графа смягчился. – Здесь в Константинополе мы уже не раз были свидетелями таких отношений. И давно уже установили, что, чем больше подобная пара познает друг друга до обмена клятвами верности, тем больше у нее шансов на счастье.

Граф Лев поднялся. Кольца на его руке ослепительно засияли.

– Мое желание, – с достоинством заявил он, – чтобы вы поскорее поженились. Нет, нет, не перебивайте. Моя племянница рассказала мне о вашей утраченной любви. Трагично, что ваша клятва в верности этой несомненно милой варварке была уничтожена ее собственным решением. Поэтому сейчас вы можете вполне честно посвататься к моей племяннице. А она, между прочим, обладает немалой собственностью на острове Корфу.