Голос брата Ордерикуса, хотя и негромкий, доносил его слова через головы воинов в остроконечных шлемах до каждого в толпе простонародья.

– Над Восточной Римской империей нависла смертельная угроза. Самые богатые ее провинции уже захвачены. Ныне турки уже пасут своих лошадей перед воротами самой Византии. И никто не знает, сколько наших собратьев-христиан турки умертвили, скольких поработили… – Голос немощного и хрупкого на вид монаха теперь уже гремел в вышине: – Внемлите мне, дети мои! Знайте, что эти нечестивые собаки до основания сносили Божьи церкви, предварительно загадив алтари… – Стон ужаса прокатился по рядам слушателей. – Эти дикари совершали обрезание христианским мужчинам, а их кровь вливали в сосуды со святой водой…

Эдмунд де Монтгомери не выдержал. Крик ярости вырвался из его груди. А стоявший перед ним раненный в ногу рыцарь не мог сдержать ужасных ругательств.

– Отродье Сатаны устраивает в церквах конюшни, – продолжал брат Ордерикус. – Эти демоны пытают христиан, как мужчин, так и женщин. Одних они привязывают к колоннам и пробивают их тела стрелами, так что люди начинают походить на ежей. Другим разрезают животы и заставляют детей Христовых ходить, наступая на собственные внутренности. Христианские женщины, невзирая на возраст, подвергаются насилию.

Розамунда застыла от ужаса. Она увидела, как глаза у старого монаха загорелись ненавистью, словно факелы.

– Сарацины, другие варвары, неверные, завоевавшие Святую Землю, грабят и убивают беззащитных христианских пилигримов, направляющихся помолиться перед Гробом Господним.

Крики возмущения собравшихся слились в единый мощный гул. Лес копий заколыхался.

– Кто отомстит за все эти преступления? На кого падет этот долг, если не на вас и не на ваших собратьев-христиан? – Брат Ордерикус высоко поднятыми руками начертал в воздухе крест. Он пристально вглядывался в лица, потемневшие от гнева. Наконец задержал взгляд на большой группе знатных людей и покачал головой. – Вы, имеющие рыцарские шпоры и перевязи, без сомнения доказали свою доблесть на поле брани. И тем не менее вы – грешники, обуреваемые гордостью И алчностью. Разве не вы в погоне за славой нападаете на своих единоверцев-христиан? Испытываете радость, повергая их наземь? Разве это достойно христиан? – Гневный голос проповедника зазвучал, как труба. – И смеете ли вы заявлять, что сражаетесь во имя Бога? Вы славные создатели сирот, могучие притеснители слабых и храбрые преследователи беззащитных женщин! По правде, вы всего лишь кровожадные убийцы, готовые сражаться за любое неправое дело, лишь бы похвастать своей удалью. Кого убиваете? Своих собратьев-христиан! И все для того, чтобы удовлетворить свою позорную жадность, умножить собственность!

С подчеркнутой решимостью бенедиктинец еще раз обошел вокруг креста из ветвей. Он то и дело останавливался, внимательно вглядываясь в лица людей.

Эдмунду казалось, что взгляд проповедника проникал в тайники совести, осуждая все, что противоречило рыцарскому долгу.

– Покайтесь, о вы, грешники! – кричал бенедиктинец срывающимся голосом. – Прекратите распри и баталии. Вместо междоусобиц сражайтесь за дело Христа, Господа нашего. Святой отец Урбан призывает направить ваше оружие против собак антихриста Мухаммеда!

Проникновенные слова брата Ордерикуса нашли отклик.