– Заткнись, лживая собака! – прикрикнул пристав на Эдмунда. – Вы оба больше похожи на рабов с затонувшей галеры.

По манере говорить Ниссен напоминал искателя приключений, не слишком давно покинувшего Нормандию.

Растянувшаяся колонна некоторое время двигалась по песчаной дороге, параллельной морскому берегу. Трава с острыми краями хлестала пленников по ногам, а порывы ветра швыряли песок им в глаза.

Вскоре Розамунда начала сильно прихрамывать. Отяжелевшая от воды туника снова сползла, оголив по пояс ее гибкое, прекрасное тело. Однако несмотря на все страдания, медноволосая девушка продолжала высоко держать свою гордую голову.

Улучив момент, Эдмунд вполголоса спросил ее:

– Сколько ты еще можешь идти?

– Немного, – с усилием ответила она. – Но в чьих владениях мы все-таки находимся? – И, не дожидаясь ответа, девушка вздохнула и ускорила шаг, чтобы хоть немного ослабить веревку, которая была привязана к ее рукам.

– Может, в Сицилии. Или где-то в Ломбардии, – сказал граф. – По крайней мере, думаю, мы не попали в руки неверных, хоть эти туземцы совсем темнокожие.

– Что еще ждет нас? – тихо пробормотала Розамунда.

– Один Бог знает. Мы в Его руках, – так же тихо ответил граф. – Впрочем, мы в Его воле с той минуты, когда обреченная галера налетела на скалы…

Прибрежная дорога, петлявшая среди высоких скал, вывела наконец на пустынное плато, совершенно голое, без единого дерева и вообще без всякой сколько-нибудь заметной растительности. Дальше дорога вела мимо обуглившихся остатков того, что когда-то было величественным храмом или дворцом… Только три из шести красивых беломраморных колонн все еще стояли перед его обвалившимся фасадом. Остальные давно упали и лежали в руинах, покрытые лишайниками, поросшие сорной травой.

О том, что почва здесь некогда была плодородной, свидетельствовало множество разрушенных жилищ. Они виднелись повсюду – группами и поодиночке. Однако с течением времени чрезмерное и неправильное возделывание и бессмысленное уничтожение лесов лишили эти места плодородия. И сейчас здесь остались только голые скалы, выходы пластов глины и заполненные гравием канавы. Нигде на этих пустынных берегах не было видно скота. Не зеленели посевы, не трудились на полях сельские жители.

Наконец приморская дорога сделала крутой поворот. Из груди Эдмунда вырвался вздох облегчения: они оказались на утесе, вздымавшемся прямо из морской пучины и увенчанном то ли маленьким замком, то ли большой сторожевой башней. Серо-коричневое сооружение состояло из высокой сторожевой вышки, окруженной стеной, за пределами которой находилась менее высокая квадратная башня.

Эдмунд не заметил, чтобы эти сооружения особенно отличались от сторожевых башен, которые люди Вильгельма Завоевателя воздвигали для охраны берегов Кента, Эссекса, Суссекса, Дорсета и Гэмпшира от набегов датчан, сарацинов и других морских разбойников.

В памяти Эдмунда всплывало бурное развитие событий, которые довелось пережить ему с сестрой с того времени, как дородный констебль Руфуса Рыжего прибыл в замок Арендел с распоряжениями короля. Леди Розамунда возможно быстрее должна прибыть ко двору. А новому графу Аренделскому предписано поднять своих вассалов и присоединиться к походу для подавления бунта саксонцев в Сомерсетшире.

Намерения короля в отношении Розамунды были очевидны: слишком многих прекрасных леди раньше уже вызывали в Лондон. Там рано или поздно они становились королевскими наложницами. Ходили слухи, что король Руфус был совершенно неотесан и начисто лишен физической привлекательности.