— Благодарю тебя, — чуть слышно прошептал калека, уставившись в землю.

Фабиола повернулась было, чтобы уйти, но интуиция подсказала, что ей следует еще немного задержаться.

— Как тебя зовут? — ласково спросила она.

— Секунд, госпожа, — ответил калека. — Гай Секунд.

— А мое имя ты, наверное, знаешь.

Секунд снова усмехался.

— Фабиола.

Она приветливо кивнула ему… и еще один мужчина сделался ее рабом на всю жизнь.

— Может, когда-нибудь еще встретимся.

Секунд благоговейно смотрел вслед Фабиоле, пока та поднималась по ступенькам, направляясь к входу в храм. За всю свою жизнь он не видел ни одной женщины, которая могла бы сравниться с нею красотой. К тому же денег, которые она дала ему, должно было хватить на несколько недель безбедной жизни. Сегодня боги улыбнулись ему.

— Может быть, Юпитер откликнется на мои молитвы, — вдруг сказала Фабиола, полуобернувшись.

— Надеюсь на это, госпожа, — отозвался Секунд. — Или Митра, — добавил он шепотом.

* * *

Полутемная целла была битком набита людьми, стремившимися умолить главного римского бога о благосклонности. Молящиеся вносили деньги на жертву, и бритоголовые прислужники указывали им, где встать на колени. Негромко пели жрецы. Мигающий огонь развешанных по стенам светильников создавал зловещую атмосферу. Высоко на стене висел каменный барельеф с ликом Юпитера вдвое больше человеческого лица. У бога был крючковатый нос и саркастически искривленные полные губы. Он сурово смотрел на молящихся из-под полуприкрытых тяжелых век. Ниже помещался длинный плоский алтарь, заваленный приношениями. Из перерезанных шей кур и ягнят все еще текла кровь. Рядом стояли по две и по три крошечные, грубо сделанные статуэтки Юпитера. Валялись медные монеты, серебряные денарии, кольца с печатками, ожерелья и ломти хлеба. Маленькие глиняные кувшинчики стояли рядом с принесенным кем-то стеклянным сосудом изящной работы. Богатые и бедные, плебеи и патриции — все что-то несли сюда. Каждому было о чем молить бога.

Фабиола неторопливо подошла к алтарю и, положив на свободное место несколько ауреев, преклонила колени поблизости. Поначалу ей было трудно молиться, отвлекало раздававшееся со всех сторон громкое бормотание, сливавшееся в нечленораздельный гул. Она закрыла глаза и попыталась вообразить своего возлюбленного. Вскоре ей удалось углубиться в себя, и шум уже не отвлекал ее. Брут, как наяву, стоял перед нею — стройный, с милой улыбкой на чисто выбритом загорелом лице. Фабиола не видела его уже несколько месяцев и не переставала удивляться тому, насколько сильно ей не хватает возлюбленного. Особенно в последнее время. Сосредоточившись на представшем в уме ярком видении, она попросила Юпитера дать ей знак. Сделать что-нибудь такое, что помогло бы Бруту и Цезарю подавить мятеж галлов. И защитить ее и Брута от угроз Сцеволы.

Но надежда не сбылась. Фабиола не видела и не слышала ничего, кроме гомона богомольцев, набившихся в святилище.

Как она ни старалась, на смену мыслям о Бруте пришли мысли о Ромуле. Неужели из-за того, что она встретила Секунда? Образы властно заполнили ее сознание. Последний раз она видела брата почти четыре года назад. Ромул за это время должен был превратиться в настоящего мужчину. Стать сильным, каким, наверное, был Секунд до того, как лишился руки. Ей нравилось представлять своего брата-близнеца высоким и стройным, в кольчуге и шлеме с конским хвостом. А потом образ расплылся. Разве возможно, чтобы Ромул уцелел? Красса разгромили наголову, это поражение потрясло Республику до самой сердцевины. Фабиола нахмурилась, не желая отказываться от надежды. Но если Ромул выжил после разгрома, значит, он попал в плен к парфянам и его загнали на край земли.