Пожарные направили теперь все свое внимание на прилегающие строения и поливали крыши огнестойкой пеной. Роуэн стоял между пылающим монастырем и толпой, все еще сдерживаемой служителями порядка. Он оставался на этом месте, пока колокольня не надломилась и гигантская вилка на ее верхушке не низверглась в огонь, с траурным звоном ударившись о землю.

«И стал я чудовищем чудовищ, — думал он, глядя на пламя. — Убийцей львов. Палачом орлов».

Затем, стараясь не путаться в мантии, Роуэн зашагал прочь от всепожирающего пламени, в котором от серпа Годдарда и его апостолов не останется ничего, кроме обгорелых костей. Ничего, что можно было бы оживить.

Часть 5

ПОСВЯЩЕНИЕ

• • • • • • • • • • • • • • •

Серп Рэнд и серп Хомски вечно беседуют на какие-то мрачные темы. Они чокнутые, и сами это признают, но, наверно, это то, что придает им своеобразный шарм. Сегодня они обсуждали способы самопрополки, которую, возможно, совершат когда-нибудь в будущем. Ноам сказал, что заберется на верхушку активного вулкана и после торжественной церемонии в присутствии множества серпов бросится в жерло. Айн сказала, что будет погружаться в воды Большого Барьерного рифа, пока у нее не кончится воздух или пока ее не сожрет большая белая. Они хотели, чтобы я присоединился к их забаве и рассказал о своем способе отправиться на тот свет. Можете называть меня занудой, но я отказался. Самопрополка настолько от нас далека, что обсуждать ее сейчас нет никакого смысла. Наша работа — забирать жизни других людей, а не свою собственную, и именно этим я планирую заниматься в ближайшие тысячелетия.

— Из дневника почтенного серпа Вольты

37

Потрясти дерево

— Трагедия. Ужасная трагедия.

Верховный Клинок Ксенократ сидел на плюшевом диване в огромном особняке, который еще два дня назад служил резиденцией ныне покойному серпу Годдарду. Перед Ксенократом стоял ученик Годдарда — слишком спокойный для человека, прошедшего через такое страшное испытание.

— Можно не сомневаться — завтрашний конклав запретит использование огня всем средмериканским серпам, — сказал Ксенократ.

— Давно пора, — согласился Роуэн. Он разговаривал не как подмастерье, а скорее как равный, что безмерно раздражало Верховного Клинка. Ксенократ пристально вгляделся в собеседника.

— Тебе повезло выбраться оттуда живым.

Роуэн посмотрел Ксенократу прямо в глаза.

— Я стоял на посту у главных ворот. К тому времени, когда огонь вышел из-под контроля, я уже ничего не мог предпринять; серп Годдард и остальные оказались в ловушке. Тот монастырь — настоящий лабиринт. У них не было ни шанса. — Роуэн сделал паузу. Казалось, он заглядывает так же глубоко в душу Ксенократа, как тот заглядывает в его. — Должно быть, другие серпы считают, что я приношу неудачу. Как-никак я за один год потерял двух серпов. Полагаю, это кладет конец моему ученичеству.

— Чушь. Ты слишком далеко продвинулся, чтобы все бросить, — возразил Ксенократ. — Из уважения к серпу Годдарду сегодня ночью ты пройдешь свой финальный экзамен. Не могу говорить за аттестационную комиссию, но не сомневаюсь, что, учитывая выпавшие тебе испытания, они решат дело в твою пользу.

— А как же Цитра?

— Если ты получишь кольцо, то, не сомневаюсь, выполешь мисс Терранову, и тем самым мы закроем последнюю страницу в весьма неприятной главе нашей истории.

Вошел слуга с шампанским и маленькими сэндвичами.