|
Интересы Франции, интересы нации вынудили Конвент не передавать Людовика обычным судьям и не подвергать его судебному разбирательству по установленной форме. Почему? Дело в том, что посчитали необходимым решить его судьбу великим актом национальной справедливости. Политические соображения должны возобладать в этом деле над юридическими, а посему было решено, что не следует рабски привязываться к исполнению закона, а надо искать меру, которая показалась бы максимально полезной народу. Смерть Людовика не дает нам ни одного из этих преимуществ. А вот продление его жизни, напротив, может сослужить нам службу. Было бы очень неосторожно избавляться от заложника, который способен остановить как внутренних, так и внешних врагов. Исходя из этих соображений, Национальный Конвент должен принять решение, что Людовик получит приговор, установленный для заговорщиков, но надо приостановить действие этого приговора до окончания военных действий.
Затем в ответ на третий вопрос «Какое наказание следует вынести Луи Капету?» он сказал, что это будет наказание, предусмотренное Уголовным кодексом, но с отсрочкой до заключения мира. Мир сможет смягчить этот приговор, но он должен неукоснительно исполниться в течение двадцати часов после вторжения на территорию Франции, которое может быть совершено врагами революции. Нет сомнения в том, что если бы такое голосование было допущено, Людовик XVI был бы спасен. Но вожди-якобинцы прекрасно понимали это, и они вычеркнули из повестки дня все, что могло склонить суд к отступлению. Ну а Камбасерес ответил «да» на четвертый вопрос об отсрочке исполнения приговора бывшему королю. Когда началось голосование по вопросу о смертной казни, единства среди депутатов не было, и предсказать его исход не брался никто. В результате из 721 депутата, что приняли участие в голосовании, 361 высказались за безусловную смертную казнь. Старик Николя Раффрон дю Труйе сказал: «Смерть и немедля!» Пьер Паганель заявил: «Смерть. Король полезен только одним — своей смертью». Андре Фусседуар выдал: «Мне отвратительно пролитие человеческой крови, но кровь короля — это не человеческая кровь. Смерть!» Андре Жанбон буркнул: «Народ не может быть свободен, пока жив тиран». Луи-Шарль де Лавиконтри де Сен-Самсон провозгласил как аксиому: «Пока дышит тиран, задыхается свобода. Смерть!» Александр-Поль де Шатонёф-Рандон дю Турнель крикнул, довольный придуманным каламбуром: «Смерть Людовику последнему!» Голоса тех немногих, что говорили о том, что «Людовик мертвый будет опаснее для свободы, чем Людовик живой», и что «история всех народов учит нас, что смерть королей никогда не служила на пользу свободе», просто не были услышаны. В результате из числа депутатов, принявших участие в голосовании, 361 высказались за смертную казнь, 286 — за изгнание или заточение, 46 — за смертную казнь с отсрочкой до заключения мира, 2 — за тюремное заключение в цепях… Таким образом, большинство голосов за безусловную смертную казнь имело над меньшинством перевес лишь одного голоса (361 против 360). Чтобы избежать скандала решения участи короля большинством лишь в один голос, монтаньяры добились проверки голосования, рассчитывая склонить на свою сторону нерешительных депутатов, голосовавших за смертную казнь с известными ограничительными условиями. И они не обманулись — состоявшееся на другой день проверочное голосование дало значительный прирост большинству. Результат получился следующий: безусловно за смертную казнь — 387 голосов, прочее — 334 голоса. На следующий день, 19 января, потерпела неудачу последняя попытка той части депутатов, которые желали спасти Людовика: предложенная ими отстрочка исполнения смертного приговора была отвергнута большинством в 380 голосов против 310. |
