Билли Бингэм нажал курок.

Гром выстрела и брызги крови пробили скорлупу, сковывавшую аудиторию. Первым бросился вперед Даниэль Гэлвин, устремив свой массивный корпус на Билли Бингэма. Билли, из последних сил старавшийся не потерять сознание, увидев кровь, брызнувшую из монстра, наконец-то позволил себе оставить эту мучительную борьбу. Он падал, погружаясь в величественное забытье в объятиях Даниэля Гэлвина.

Звук второго выстрела прозвучал ослабленно, приглушенный плотными телами. Никто сначала не обратил внимание на струйки ярко-красной крови, которые словно по волшебству появились на бесчувственных губах Билли Бингэма.

Пуля отбросила Джули Беннет назад, и глупая улыбка узнавания, страха и мольбы боролась с потрясением за контроль над мимикой лица.

– Билли? – сказала она.

Бесполезный вопрос повис в воздухе, в раскатах выстрела.

Роберт Фоли бросился к ней, подложив одну руку под голову, обхватив второй за талию, и осторожно опустил ее слабеющее тело на пол. Она тихо села, глядя на него, ее глаза смотрели то на пятно крови, то вновь возвращались к нему. Крови было много, пятно расплывалось, все более окрашивая в густо-красный цвет ее белый, похожий на тент, длинный восточный халат.

Но мозг ее уже вернулся к только что услышанным словам, стараясь выстроить их в нужном порядке, стараясь понять смысл необычайной новости. Внезапно ужас отразился у нее в глазах.

– Джейн? Не дочь отца? Моя? Моя девочка?

Слезы, перемешиваясь с кровью, беззвучно струились у нее из глаз и стекали по щекам, в то время как все злодеяния, совершенные ею, нависли над ее беспокойной душой.

Джули подняла глаза, чтобы взглянуть на Роберта Фоли, но его больше не было. Ее голову держали другие руки.

Руки ее дочери.

– Джейн? Джейн! Боже милостивый… что… что я наделала?

Джейн нежно поддерживала ее, мягко укачивая, объятая невероятными эмоциями бушующего моря чувств.

– О Джули. Джули. Если бы мы только знали…

Глаза Джули медленно стали приобретать стеклянную неподвижность.

– Джейн… прости…

Джейн крепко прижала ее к своей груди, и уносящая жизнь кровь Джули расцвела на сердце, которое она выносила в своем чреве.

– Все хорошо. Теперь мы вместе, – прошептала Джейн.

Эпилог

Джейн медленно подошла к краю обрыва. Здесь, высоко над сияющим огнями городом, опутанным запахами ночи, было спокойно. Сухой ветер на бесконечном пути по залитому звездным светом небу из пустыни к берегу океана, подобно дыханию любовника, мягко касался ее щек.

Над ней в небесах застыла луна, сказочным светом превращая склоны холмов в океанские волны, а перед ней, утопая в собственной сумасшедшей важности, молчаливый и сияющий, лежал город ангелов, овладевший ее сердцем. Там, внизу, в сияющем храме наслаждений, в неоновом рае реальных и несбыточных надежд, свершалась реальная драма. Ее мать боролась за жизнь, которую Билли Бингэм почти уничтожил.

Мать. Это слово казалось таким странным, лишенным смысла в эмоциональной буре, захлестнувшей ее. Но в то же время оно обращалось непосредственно к ее крови, отзывалось в самых глубинах сердца. Сводящий с ума факт, который исторг из себя Роберт Фоли, растворил всю ненависть и жажду мести в простом чувстве любви к дочери.

Джейн вдыхала ночной воздух, наполненный запахом жасмина, а глаза ее скользили по сияющему бриллиантами огней ковру, которым отсюда казался Лос-Анджелес. Мерцающие огни действовали успокаивающе.

«Мы знаем все о печали, о жизни и смерти, о страдающих сердцах», – казалось, говорили они.

Она вытерла навернувшиеся на глаза слезы, и печальная улыбка появилась у нее на губах. Да, Лос-Анджелес знал все о людских драмах.