– Что ты сказала?

На красный свет светофора Мюлхоланда он повернулся в ее сторону. Люси посмотрела на него, сначала не понимая смысла того, что сорвалось с ее губ.

– О Боже! Ты же тоже не знаешь, мне кажется, что Джейн и Джули – сестры. Мне сказал об этом Билли Бингэм. По непонятной причине они обе скрывают это ото всех.

Внезапно и совершенно неожиданно в мозгу Роберта Фоли вспыхнул красный сигнал тревоги. Но за ним скрывалось нечто гораздо большее. Странное предчувствие, странное щемление в сердце опережало способность разума осознать происходившее.

– Джейн Каммин и Джули Беннет – сестры? – Он хотел услышать подтверждение. – Они не могут быть сестрами.

Как бы страшно это ни было, он должен был произнести эти слова, хотя вряд ли они могли помочь делу.

– Да, они сестры. Так сказал Билли Бингэм, а ему я верю. Он жил с Джули, я его терпеть не могла, однако он не стал бы выдумывать подобные вещи. Может быть, так легче понять, то есть я хочу сказать, какая-нибудь семейная ссора может объяснить эту ненависть.

– Обе англичанки. Отец Джули Беннет был актером… мне кажется, я читал…

В мозгу Роберта Фоли, не поддаваясь контролю с его стороны, зазвучала мелодия. Слишком быстро. Слишком медленно. Слишком громко. Слишком тихо.

– А мать ее какая-то принцесса из Европы. Из Югославии? Албании? – сказала Люси.

– Нет!

Возглас Роберта Фоли, прозвучавший внутри видавшей виды машины, заставил сердце Люси колотиться с сумасшедшей скоростью.

Водитель машины, стоявшей позади них, изо всех сил давил на клаксон. На светофоре включился зеленый свет.

– Осторожнее, Роберт, – нервно сказала Люси.

Им во что бы то ни стало нужно было доехать туда. Нужно было что-то предпринять. Странно, как она могла ошибаться в людях. А она-то считала, что он самый невозмутимый среди всей этой сумятицы.

Одна нога Роберта уже давила на акселератор, а рот сомкнулся на этом ужасном крике, напоминая шрам на лице.

Теперь он знал. Теперь он знал, в чем дело. В чем причина всего этого ужаса.

Совсем скоро свершатся два преступления. Одно против природы. Другое против Бога.

Как раненый зверь, Билли Бингэм, превозмогая боль, продвигался к цели.

Он лишился всего, но нужно оставаться в сознании еще немного, до тех пор, пока ничто уже не будет иметь значения.

Рука, замотанная окровавленными бинтами и висящая на повязке, перекинутой через шею, каждое мгновение непрекращающимся криком сигнализировала в мозг. В кабинете неотложной помощи госпиталя Санта-Моника персонал был просто в шоке, а бледность, проступившая на лице молодого хирурга, который осматривал остатки руки Билли, выглядела красноречивым приговором, начертанным на стене его будущего как художника.

– Не уверен, сумеем ли мы спасти руку.

Все мечты, все помыслы и желания будут отсечены.

Ампутация. Хотя будущего больше не было, все еще оставалась цель – главная, единственная цель – только так он мог отомстить за уничтожение своей души. И именно эта цель, а не перкодан, который он принимал, чтобы заглушить боль, поддерживала в нем силы.

Билли все еще чувствовал едкий запах горящих картин, в ушах звучал раздирающий душу скрежет ломаемых костей. В памяти всплыло имя женщины, написанное кровавыми буквами. Оно всплыло из-за луча карманного фонаря.

Джули Беннет.

Продюсер на киностудии «Юниверсал» – любитель живописи – был польщен возможностью выписать пропуск на студию герою мира художников. Билли с трудом преодолевал волны слабости и провалы в сознании, грозившие сорвать выполнение миссии. Было очень трудно стоять в испепеляющей жаре полуденного солнца.