|
- Было опасно? - Да... То есть - не особенно. Так они сказали друг другу еще какие-то слова. Понемногу обоих начала опутывать застенчивость; Даша опустила глаза: - Сюда, в Москву, давно приехали? - Только чти с вокзала. - Я сейчас скажу кофе... - Нет, не беспокойтесь... Я сейчас в гостиницу. Тогда Даша чуть слышно спросила: - Вечером приедете? Поджав губы, Иван Ильич кивнул. Ему нечем было дышать. Он поднялся. - Значит, я поеду. Вечером приеду. Даша протянула ему руку. Он взял ее нежную и сильную руку, и от этого прикосновения стало горячо, кровь хлынула в лицо. Он стиснул ее пальцы и пошел в прихожую, но в дверях оглянулся. Даша стояла спиной к свету и глядела исподлобья. - Часов в семь можно прийти, Дарья Дмитриевна? Она кивнула. Иван Ильич выскочил на крыльцо и сказал лихачу: - В гостиницу, в хорошую, в самую лучшую! Сидя, откинувшись, в пролетке, засунув руки в рукава шинели, он широко улыбался. Какие-то голубоватые тени - людей, деревьев, экипажей - летели перед глазами. Студеный, пахнувший русским городом ветерок холодил лицо. Иван Ильич поднес к носу ладонь, еще горевшую от Дашиного прикосновения, и засмеялся: "Колдовство!" В это время Даша, проводив Ивана Ильича, стояла у окна в гостиной. В голове звенело, никакими силами нельзя было собраться с духом - сообразить, - что же случилось? Она крепко зажмурилась и вдруг ахнула, побежала в спальню к сестре. Екатерина Дмитриевна сидела у окна, шила и думала. Услышав Дашины шаги, она спросила, не поднимая головы: - Даша, кто был у тебя? Катя вгляделась, лицо ее дрогнуло. - Он... Не понимаешь, что ли... Он... Иван Ильич. Катя опустила шитье и медленно всплеснула руками. - Катя, ты пойми, я даже и не рада, мне только страшно, - проговорила Даша глухим голосом. 31 Когда наступили сумерки, Даша начала вздрагивать от каждого шороха, бежала в гостиную и прислушивалась... Несколько раз раскрывала какую-то книжку - все на одной и той же странице: "Маруся любила шоколад, который муж привозил ей от Крафта..." В морозных сумерках, напротив в доме, где жила актриса Чародеева, вспыхнули два окна, - там горничная в чепчике накрывала на стол; появилась худая, как скелет, Чародеева в накинутой на плечи бархатной шубке, села к столу и зевнула, - должно быть, спала на диване; налила себе супу и вдруг задумалась, уставилась стеклянными глазами на вазочку с увядшей розой. "Маруся любила шоколад", - сквозь зубы повторила Даша. Вдруг позвонили. У Даши кровь отлила от сердца. Но это принесли вечернюю газету. "Не придет", - подумала Даша и пошла в столовую, где горела одна лампочка над белой скатертью и тикали часы. Было без пяти семь. Даша села у стола: "Вот так с каждой секундой уходит жизнь..." В парадной опять позвонили. Задохнувшись, Даша вскочила и выбежала в прихожую. |
