-- Oui, bon tabac, tabac turc, -- говорит француз, -- et chez vous tabac russe? bon? [Да, хороший табак, турецкий табак, -- а у вас русский табак? хороший?]

   -- Рус бун, -- говорит солдат в розовой рубашке, причем присутствующие покатываются со смеху. -- Франсе нет бун, бонжур, мусье, -- говорит солдат в розовой рубашке, сразу уж выпуская весь свой заряд знаний языка, и треплет француза по животу и смеется. Французы тоже смеются.

   -- Il ne sont pas jolis ces b[Йtes] de russes [Они не красивы, эти русские скоты], -- говорит один зуав из толпы французов.

   -- De quoi de ce qu'ils rient donc? [О чем это они смеются?] -- говорит другой черный, с итальянским выговором, подходя к нашим.

   -- Кафтан бун, -- говорит бойкий солдат, рассматривая шитые полы зуава, и опять смеются.

   -- Ne sortez pas de la ligne, Ю vos places, sacrИ nom...... [Не выходи за черту, по местам, черт возьми...] -- кричит французский капрал, и солдаты с видимым неудовольствием расходятся.

   А вот в кружке французских офицеров наш молодой кавалерийский офицер так и рассыпается французским парикмахерским жаргоном. Речь идет о каком-то comte Sazonoff, que j'ai beaucoup connu, monsieur [графе Сазонове, которого я хорошо знал, сударь], -- говорит французский офицер с одним эполетом, -- c'est un de ces vrais comtes russes, comme nous les aimons [это один из настоящих русских графов, из тех, которых мы любим].

   -- Il y a un Sazonoff que j'ai connu, -- говорит кавалерист, -- mais il n'est pas comte, a moins que je sache, un petit brun de votre Бge Ю peu prХs.

   -- C'est Гa, monsieur, c'est lui. Oh, que je voudrais le voir ce cher comte. Si vous le voyez, je vous pris bien de lui faire mes compliments. Capitaine Latour [ -- Я знал одного Сазонова, -- говорит кавалерист, -- но он, насколько я знаю, не граф, небольшого роста, брюнет, приблизительно вашего возраста.

   -- Это так, это он. О, как я хотел бы видеть этого милого графа. Если вы его увидите, очень прошу передать ему мой привет. Капитан Латур], -- говорит он, кланяясь.

   -- N'est ce pas terrible la triste besogne, que nous faisons? гa chauffait cette nuit, n'est-ce pas? [Не правда ли, какое ужасное печальное дело мы делаем? Жарко было прошлой ночью, не правда ли?] -- говорит кавалерист, желая поддержать разговор и указывая на трупы.

   -- Oh, monsieur, c'est affreux! Mais quels gaillards vos soldats, quels gaillards! C'est un plaisir que de se battre contre des gaillards comme eux.

   -- Il faut avouer que les votres ne se mouchent pas du pied non plus [- О! это было ужасно! Но какие молодцы ваши солдаты, какие молодцы! Это удовольствие драться с такими молодцами!

   -- Надо признаться, что и ваши не ногой сморкаются], -- говорит кавалерист, кланяясь и воображая, что он очень мил. Но довольно.

   Посмотрите лучше на этого десятилетнего мальчишку, который в старом, должно быть, отцовском, картузе, в башмаках на босу ногу и нанковых штанишках, поддерживаемых одною помочью, с самого начала перемирия вышел за вал и все ходил по лощине, с тупым любопытством глядя на французов и на трупы, лежащие на земле, и набирал полевые голубые цветы, которыми усыпана эта роковая долина. Возвращаясь домой с большим букетом, он, закрыв нос от запаха, который наносило на него ветром, остановился около кучки снесенных тел и долго смотрел на один страшный, безголовый труп, бывший ближе к нему. Постояв довольно долго, он подвинулся ближе и дотронулся ногой до вытянутой окоченевшей руки трупа. Рука покачнулась немного. Он тронул ее еще раз и крепче. Рука покачнулась и опять стала на свое место. Мальчик вдруг вскрикнул, спрятал лицо в цветы и во весь дух побежал прочь к крепости.

   Да, на бастионе и на траншее выставлены белые флаги, цветущая долина наполнена смрадными телами, прекрасное солнце спускается к синему морю, и синее море, колыхаясь, блестит на золотых лучах солнца.