|
. их взрыв провалился!.. а они тут празднуют, будто все удалось! но Адольф-то и не думал подыхать!.. отнюдь!.. лысый полковник и мальчишка-лифтер рядом на ковре… пьяные в дребадан!.. икают… и собираются блевать… остальные тоже… зрелище не из приятных… а вот Гитлер с траурной лентой и вверх ногами смотрится неплохо… я поворачиваюсь к коридорному: «Ладно!.. теперь 117!..» я замечаю, что у них тут еще и накрыты столы… три… четыре… буквально ломятся от яств! разрезанные на куски куры… переполненные всякой снедью огромные компотницы… замороженные фрукты… меренги… никто ко всему этому даже не притронулся, настолько все уже обожрались… ящики шампанского… им бы этого хватило дней на восемь… брюнетка, которая была со мной так приветлива, храпит… и даже не замечает, что я ухожу… в остальных комнатах, должно быть, царит такое же веселье… 214… 182… хотя, может быть, там обошлись и без черной мессы… может быть, там музицируют… нанизывают жемчуг… все вполне пристойно… в трагических обстоятельствах одних всегда тянет поближе к крови, а другие делают вид, что ничего не происходит… снизу из салона доносились звуки пианино… нужно было спуститься на три этажа… я сказал коридорному: пошли! и не ошибся… не в одном!.. а сразу в двух… трех салонах… большие семейные собрания… о, какая идиллия! выздоравливающие промышленники и генералы… французские коллаборационисты… отцы, матери, дети и собачки… конечно, все они слышали о покушении… но вид у них был аб-солютно беззаботный… все сосредоточены на музыке!.. я вслушиваюсь… lieder … романсы… кажется, поет наш Константини … голос у него есть, это бесспорно… мадам фон Зект аккомпа-нирует ему тоже очень профессионально… репертуар… вполне в ее духе… все оперы… – Вы не поверите, но я признаюсь вам! что я дерзнул любить! любимая мелодия мадам фон Зект… может быть, слегка устаревшая, но довольно прият-ная… особенно в этих старинных стенах… парча, бархат, витые шнуры, помпоны, высокие лампы, огромные абажуры… Вы не поверите… теперь Эмери!.. сын английского министра… если наш Константини – почти Геркулес, то Эмери скорее хрупок… джентльмен… денди… о, безо всякой претенциозности!.. ладно… раз они поют, тогда вперед… а этот аккомпанирует себе сам!.. Мадмуазель д'Армантьер, не так ли? Мадмуазель д'Армантьер! Голос у него внушительный… он мог бы быть «басом»… Мадмуазель д'Армантьер… hasn 't been kissed for forty years! А мадам фон Зект и с Мадмуазель д'Армантьер не оплошала!.. она решительно бросается к клавишам!.. за другое пианино!.. пусть все немного встряхнутся!.. и тоже подтягивают!.. припев!.. по-французски!.. по-английски… представляете, какая идиллия… Но тут я замечаю, что кто-то там в глубине делает мне знаки… из вестибюля… это же Шулъце… о, ему я ничего не скажу… мы вообще слишком много болтаем… я направляюсь ту-да… куда он меня ведет… коридор… другой… к крайнему крылу отеля… «гостиные для прие-мов»… куда никто никогда не заходит… одна гостиная «Privat»… он садится… я тоже… пусть он говорит… – Доктор, все это скоро закончится! вы конечно в курсе… – Вовсе нет, мсье министр!.. я ничего не видел! ничего не слышал! – Вы избрали верную линию поведения, доктор! пусть так! допустим!.. тем не менее, я вы-нужден вас предупредить, что все комнаты этого отеля должны быть сегодня же ночью эвакуированы!. |
