— А оно уже идет весьма ощутимо, и приходят корабли от Редигалов и Эдисов, и даже от Ритсемов и Джахалов, — заметила колдунья.

— Да, теперь, когда повсюду услышали о нашей победе над драконом, — согласился вождь — А у нас еще есть жемчуг, чтобы торговать, и отменный сбор черепахового панциря.

— И самое ценное: драконья шкура, — со значением напомнила Велиндре. — И все прочие добытые тобой обереги.

— Именно. — Кейда по-прежнему глядел в море на юг.

Не показывает ли это, что я шел верной дорогой? Торговля Чейзенов восстанавливается, и многие желают разделить с нами удачу.

— А кто-нибудь заметил, что у второго дракона не было сердца из драгоценностей? — Голос Велиндре звучал беспристрастно, когда она кивнула в сторону граненого рубина, свисавшего на золотой цепи из открытой горловины рыжеватой рубахи вождя.

— Нет, — задумчиво ответил Кейда. — Полагаю, вряд ли кто это заметил в таком смятении. Если кто и думает о сердце, то полагает, что я забрал его ради блага владения, — он бросил взгляд на чародейку. — Я не прочь кое-что узнать о зубах и о чешуях, взятых у облачного дракона. Когда он умер, его останки исчезли, но никто не пришел ко мне и не сказал, что чьи-то трофеи обратились во прах. Отрезки шкуры, посланные Итрак, прочны, как любая другая кожа ящерицы.

— И я тоже не против это узнать, — откровенно призналась Велиндре, по-прежнему держа хрустальное вместилище и изучая его содержимое. — Я представляла себе, что вся плоть и кости обратятся в ничто. Возможно, я натолкнулась на что-то, чего не знал Азазир. Или он знает что-то, чего не потрудился мне сообщить. — Она вздохнула. — Мы еще столького не знаем о драконах.

Кейда не пожалел сил, чтобы скрыть отвращение.

— Конечно, то, что ты узнала и увидела, означает, что ты получила плату. Премудрость, которую заберешь на свой остров Хадрумале вместе с прахом Дева.

— И с драконьим яйцом, — она лукаво поглядела на вождя. — Тебе не терпится от меня избавиться?

— Да, — откровенно ответил он. — Чем скорее чародейство и всякий его след покинут острова Чейзенов, тем лучше для всех нас и нашего будущего.

— Ты, конечно, хочешь, чтобы дитя Итрак родилось при самых благоприятных предвестиях из всех возможных, — с пониманием кивнула Велиндре.

Кейда был ошеломлен:

— Я рад, что ты это понимаешь.

— Я узнала об алдабрешцах и об их жизни куда больше, чем ты думаешь, мой господин Чейзен, — она осторожно вернула в ларец железного дерева ящичек из хрусталя с прахом Дева. — У меня было предостаточно времени для чтения по пути на юг; а в каждом владении ученость в почете и накоплены немалые знания, пусть даже у нас на севере о таком не слыхали.

— Буду счастлив снабдить тебя всеми книгами, каких ты пожелаешь, — и Кейда натянуто улыбнулся. — И выделю нашу лучшую трирему.

— Мне не нужен корабль. Я могу вернуться на Хадрумале в мгновение ока. — Велиндре мягко опустила на место крышку с искусной резьбой. — И заберу с собой это свидетельство жизни и смерти Дева. У него не было на Хадрумале ничего признанного им как семья и очень мало друзей, но еще остались те, кому следовало бы знать о его судьбе, и те, кто мог бы извлечь из этого урок.

— От всего сердца рад это слышать, — честно признался Кейда. — Ты, вероятно, знаешь, что, по нашим верованиям, жизнь человека не кончается его смертью. Многое, чем он был, продолжает жить, пока живы те, кто его знал.

— Вряд ли многие из колдунов станут думать о Деве подобным образом, — язвительно заметила Велиндре.