Яныбай Хамматов. Северные амуры
КНИГА ПЕРВАЯ
Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Ильмурза сидел на возу с дровами, лениво понукая уставшую лошадь. Дорога была ухабистая, выбитая. Вдали золотились кресты церквей, темнели минареты мечетей Оренбурга. — Стой! Сто-о-ой! Оглянувшись, Ильмурза невольно потянул вожжи. К подводе шагал грузный старик в сером кафтане, изрядно заношенном, в старой шапчонке, надвинутой на глаза. — Чего тебе, знакум? — буркнул Ильмурза не очень любезно. — Подвези до города, устал. — Ишь какой хитрый, знакум! — рассмеялся Ильмурза. — Значит, ты устал, а моя лошадь не устала! Значит, ты влезешь на телегу, а я пойду пешком? Ишь умный, знакум! — Вдвоем и поедем, — сказал прохожий, берясь за край телеги. — Двоих лошадь не довезет, знакум, — измаялась. — Иди ты пешком! — с привычной, в кровь, видимо, впитавшейся властностью сказал старик. — Ишь смекалистый! — Ильмурза начал злиться. — Я зауряд-хорунжий, медаль за турецкую воину имею и, значит, стану ковылять по рытвинам, а ты, знакум, развалишься в арбе как старшина юрта? — А ты в каком году воевал с турками? — заинтересовался старик, на ходу взбираясь на телегу. — Давно, ой давно, знакум! — вздохнул Ильмурза. — Не смогу выговорить по-русски, как эти годы называются. А медаль у меня за взятие Измаила! Ильмурза говорил о войне тысяча семьсот шестьдесят восьмого — семьдесят четвертого годов. — Выходит, мы вместе воевали! — обрадовался старик. — Тебе медаль фельдмаршал Румянцев вручил? — Именно господин фельдмаршал Румянцев!.. — воскликнул Ильмурза, с умилением погружаясь в воспоминания. — И я у Румянцева служил, а ты меня сажать не хотел! — упрекнул старик. — Лошадь, лошадь уморилась, какой непонятливый знакум, тьфу! — с досадой воскликнул Ильмурза. — Да разве я не уважил сразу бы однополчанина? Старик улыбался все довольнее, все светлее, — настроение, как видно, у него улучшилось. — Да-а-а, молодые были!.. — завздыхал он. Телега въехала в ворота, именуемые «Хакмар», выложенные из темно-красного дикого камня. Главный колокол на колокольне Преображенского собора гулко прогремел, каждый удар плыл над улицами могучей плотной волною. Старик перекрестился трижды, неуклюже слезая с телеги. К нему подскочил с тротуара бравый молоденький офицер. — Разрешите, ваше превосходительство, помогу! У Ильмурзы от испуга затряслись поджилки, и он прислонился к телеге: «Пре-вос-ходи-тельство!.. У-у-у, пропал!..» Старик отстранил руку офицера, сполз, выпрямился с трудом и, бросив повелительное Ильмурзе: «Подожди!», зашагал к дверям двухэтажного кирпичного дома. Ильмурза соскочил с телеги и с отчаянной смелостью спросил у офицера: — Знакум!.. Кто это превосходительство-о?.. — Будто не знаешь? — рассмеялся от удовольствия тот. — Генерал-губернатор князь Волконский. Григорий Семенович Волконский!.. Ильмурза решил, что настал последний час его жизни. Гнал чуть не в шею с телеги самого царского уполномоченного, губернатора! За долгую свою жизнь он слышал о многих губернаторах, а иных и повидал издалека. Тайный советник Иван Иванович Неплюев, генерал от инфантерии барон Осип Андреевич Игельстром, Николай Николаевич Бахметьев — они в золотом шитых мундирах мчались в карете шестериком, на лихих, самых лютых конях, в окружении конвойных казаков. |
